Битва за Дарданеллы
Шрифт:
Слушая такие речи, Сенявин лишь кивал головой и улыбался. Обещанные тысячи воинов были ему сейчас нужны как воздух, а о каперских судах и говорить нечего. Недостаток в мелких шебеках да фелюгах эскадра испытывала наисильнейший. Теперь, кажется, все эти проблемы решались наилучшим образом. Затем к командующему обратились и местные купцы:
– Война приносит нам страшные убытки! Еще несколько месяцев, и все мы будем разорены. Помогите!
– Поможем, – кивнул вице-адмирал. – Грузите свои товары, а я дам вам конвой.
Тут же Сенявину старейшины вручили благодарственный лист.
– Отныне наши жизни и имущество в полном вашем распоряжении! – сказали они.
Вернувшегося
– Ладно пока все у нас здесь получается, Дмитрий Николаевич, вот и дальше бы так!
– Тьфу-тьфу, не сглазь! – трижды сплюнул за борт Сенявин. – Лиха беда начало. Кто знает, что произойдет дальше, так что не станем пока загадывать! Пока ж выбирай якорь да бери курс на Корфу. Пора возвращаться на базу и заниматься эскадренными делами!
От бухты Кастель-Ново до Новой Рагузы при свежем попутном ветре ходу всего пять часов. Зайдя в залив Ка-ламото, фрегат «Венус» отдал якорь.
– Вытравлено пятнадцать саженей! – доложили Развозову.
– Добро! – кивнул тот. – Баркас к спуску. Мичма на Броневского ко мне!
Володя Броневский, недавно сменившись с вахты и залезши с головой под одеяло, только-только заснул, а потому прибывшего рассыльного встретил словами не слишком ласковыми. Но делать нечего, надо подниматься. Спустя полчаса он с тремя десятками матросов, имея на четыре дня провианта, уже шел на баркасе к небольшому островку, что располагался на выходе из залива. Одновременно на переговоры к Рагузе ушла шлюпка с графом Войновичем.
Опытный Развозов знал, что делал. С островка было очень удобно наблюдать за проходящими мимо залива судами. Командир «Венуса», естественно, пожелал занять столь удачный для перехвата возможных неприятельских судов пост.
Свежий ветер бытро привел молодого мичмана в чувство, и он уверенно направлял румпель баркаса к северной стороне каменистого островка. За кормой трепетал Андреевский флаг. Толстобокий баркас повиновался малейшему движению руки, а Володя был весьма горд, что именно ему, а не кому иному, поручено столь ответственное и самостоятельное дело. Высадились на остров. Берег был высок и обрывист, а потому взбирались на него, держась за колючий терновник. Пока матросы перетаскивали припасы, Броневский забрался на вершину и, вооружившись зрительной трубой, осмотрел окрестные воды. Однако, кроме пенных шапок волн и большого наката, он ничего не увидел. Далеко к югу синели острова Курцало и Меледо, а к северу покрытые снегами вершины катарских гор. Оглядел он сверху и весь свой остров: брошенную среди волн каменную плиту с кривыми можжевеловыми деревцами и шиповником. Вдалеке паслись небольшие стада диких ослов и коз.
Назначив наблюдателя, мичман спустился с вершины. Было прохладно, и пришлось натянуть поверх мундира брезентовый капот. Матросы тем временем уже соорудили из парусов две палатки: побольше для себя и поменьше для офицера. В небольшой ложбинке нашли рытвину с чистой дождевой водой. Разожгли костерок, на котором уже вовсю закипал кулеш.
– Ваше благородие, просим к столу отужинать! – позвал Броневского кашевар.
Но не успел мичман запустить свою ложку в пахнувшее дымком аппетитное варево, как с вершины острова раздался ружейный выстрел: сигнал появления паруса! Матросы мигом разобрали весла.
– Навались! – командовал Броневский, самому же радостно думалось: неужели сразу и такая удача!
Море было балла за три, а потому баркас мотало немилосердно. Едва вышли за оконечность острова, как сразу увидели большую тартану, идущую с норда на фордевинд. Чтобы успеть на пересечку, поставили парус. За него был ответственным опытный марсофлот Егор Трофимов. Вскоре баркас начало заливать волнами. Пришлось назначить двух матросов непрерывно вычерпывать воду. На тартане тоже увидели идуший баркас и сразу же отвернули в открытое море.
– Предупредительный под нос! – скомандовал Броневский, держа рукой шляпу, чтобы ту не сдуло ветром.
Коротко рявкнул носовой фальконет, и ядро с посвистом легло у самого форштевня неизвестного судна. На капитана тартаны это, однако, никакого впечатления не произвело. – Отдать рифы! – велел Броневский.
Косой латинский парус сразу же вздыбился тугим пузырем, и баркас пошел значительно быстрее. Дистанция понемногу начала сокращаться. Однако мичмана теперь волновали быстро сгущающиеся сумерки. Оказаться ночью среди моря и скал на заливаемом волнами баркасе перспектива не из приятных, но не бросать же из-за этого погоню!
– Ночью ожидается шторм! – подал голос дотоле молчавший лоцман-бокезец.
– Ничего! – отмахнулся от него Броневский. – Засветло успеем и тартану взять, и к берегу пристать! – Не успеем! Я лоцман и я лучше знаю!
– А вот и успеем! Я командир, и лучше знаю я! После недолгого, но жаркого спора лоцман все же от ступил и,вздохнув, замолчал.
– Еще один предупредительный! – скомандовал Володя, понимая, что медлить больше нельзя. – А потом будем уж бить на поражение!
Словно услышав его слова, шкипер тартаны поднял полосатый рагузский флаг и лег в дрейф. Спустя несколько минут баркас подошел к тартане и, гордый важностью момента, Владимир Броневский вскарабкался по веревочному трапу на борт. Следом за ним несколько матросов с ружьями за плечами. В каюте мичмана ждал перепуганный шкипер, худой и совершенно лысый старик.
– Ваш пашпорт! – потребовал Броневский, стараясь держаться как можно более сурово.
– Пожалуста! Пожалуста! – засуетился шкипер и вытащил из шкатулки на столе сложенную в несколько раз бумагу.
В паспорте черным по белому значилось, что судно загружено французскими товарами. То есть однозначно подлежит конфискации как военная добыча!
– Судно и товар арестованы! Документы и оружие сдать! – торжественно объявил Броневский. – Баркас на бакштов! Команду на тартану!
Гардемарин Миша Баскаков да матрос Егор Трофимов подняли над судном Андреевский флаг и что есть силы три раза прокричали: «Виват!» Матросы с радостью исполняли приказы. Еще бы, взят богатый приз, а поэтому каждому теперь причитается своя доля добычи. Володя же был просто счастлив, но не из-за денег, а оттого, что исполнилась его самая заветная мечта: он сам командует каперской операцией и ему сопутствует удача!
Солнце к этому времени уже село за горизонт, а ветер все сильнее и сильнее гудел в снастях. Начался дождь. Предостережение лоцмана сбывалось: надвигался шторм, и шторм нешуточный.
– Курс в залив! – скомандовал Броневский, стараясь не замечать упрекающего взгляда лоцмана.
Нельзя было терять ни минуты: опоздаешь – окажешься на скалах, и тогда успех обернется несмываемым позором! На руль Владимир встал сам. Семь бед – один ответ! Держа, несмотря на ветер, все верхние паруса, тартана мчалась почти лежа на боку. Трещали мачты. Клочьями летела пена. Шкипер, простившись с жизнью, шептал: «Аве Мария». Матросы крестились. Но русский Бог любит храбрых, а потому несущаяся на всех парусах тартана каким-то чудом проскочила мимо всех оскаленных каменных клыков и спустя час уже бросила якорь возле фрегата.