Битва за Дарданеллы
Шрифт:
В лицо дул свежий и теплый ветер Адриатики. Впереди ждали приключения. Да, служба фрегатская была не чета всем иным!
Над Корфу на рейде играли вечернюю зорю и спускали на ночь флаги остававшиеся корабли. Заканчивался еще один день пребывания сенявинской эскадры в самом южном порту России.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
У острова Фано фрегат «Венус» попал в полосу полного штиля. Это было совсем не вовремя, но что делать, с погодой не поспоришь! Коротая время, матросы разглядывали видневшиеся вдалеке сосновые и апельсиновые рощи, спорили, можно ли на гористых греческих островах хлеб растить. Офицеры в кают-компании
Поццо-ди-Борго – корсикане, совсем недавно принятый на русскую службу, рассказывал слушателям о семействе Бонапарта.
– Наши дома в Аяччо находились на одной улице, а потому я прекрасно знаю все это разбойничье семейство. Из всех Бонапарте порядочным был лишь отец Наполеона, старик Карло.
– Я слышал, что в сем семействе всем заправляет мать? – вопросительно поглядел на рассказчика капитан-лейтенант Развозов.
– О, да! – кивнул Поццо-ди-Борго. – Мама.Петиция настоящая фурия, способная на любую подлость! Под стать ей и все детки! Что касается Наполеона, то он даже родился, вывалившись головой об пол! Кстати, мы с ним еще с детства ненавидели друг друга, и могу без ложной скромности заметить, что я не раз устраивал ему хорошую взбучку! Однако, кажется, мало лупил!
– Помнит ли вас французский император сейчас? – усмехнулся Развозов.
– Еще как помнит! – расхохотался Поццо-ди-Борго. – Бонапарте давно мечтает свести старые счеты. Он объявил меня изменником, велел поймать и казнить! Но, думаю, его самого казнят куда раньше!
Английский полковник Макензи был менее словоохотлив, но и он рассказал немало интересного из жизни своего отца, известного путешественника по Северо-Западной Америке. Коллежский асессор Козен веселил всех анекдотами из жизни старых дипломатов. Наконец грек-лоцман объявил: – Виден Баргарт! Подходим к Рагузе!
Вдалеке за линией горизонта смутно угадывалась в дымке гора Баргарт. Дипломаты начали собирать свои саквояжи.
По прибытии на рейд Рагузы пушечным выстрелом при поднятии купеческого флага вызвали с берега российского консула. Тот прибыл и тут же отплыл обратно, забрав с собой всех трех пассажиров.
Утром следующего дня рагузинский правитель – ректор прислал на «Венус» вино и зелень. Пользуясь стоянкой, Развозов пригласил офицеров съехать на берег.
– Посмотрим, что здесь к чему. В здешних краях нам, судя по всему, плавать еще долго, а потому изучать все надлежит обстоятельно! – назидательно сказал он своим подчиненным.
Вся Рагуза представляла собой три уходящие в гору улочки, усеянные торговыми лавками. Бывший славянский Дубровник, а ныне Рагуза, несмотря на свои малые размеры, имела огромный торговый флот, и здесь каждый второй жил и живет контрабандой. Не имея собственных сил, Рагуза искала покровительства у сильных. А потому рагузинцы всегда платили немалые деньги то турецкому султану, то неаполитанскому королю, то римскому папе с австрийским императором. Рагуза – дворянская республика. Своих ректоров рагузинцы избирали ровно на месяц, а затем весьма неучтиво выгоняли из городского дворца. Все дворяне – католики, простой же народ сплошь православный.
– Французы уже захватили Далмацию, и нам в Петербург отсюда не выбраться! – объявил Развозову вернувшийся на фрегат Поццо-ди-Борго. – Надо следовать в Фиуме или Триест!
К вечеру «Венус» вышел в море. Развозов торопился, а потому велел поднять все возможные паруса. Лоцман, глядя на покрытую облаками вершину Баргарта, хмурился. Облака над горой – явный признак скорой бури. «Венус» ожесточенно лавировал между многочисленных камней и островков, стремясь вырваться на чистую воду. Пассажиры-дипломаты разбрелись по каютам. Волнение меж тем усиливалось. Пришлось брать рифы. Обнаружили разбитое, заливаемое водой судно. С него отчаянно кричали люди.
– Венецианская требакула! – констатировал лоцман. – Судя по осадке, загружена товаром!
Укрываясь от ветра и дождя, офицеры совещались, как быть.
– И шлюпку спускать рискованно, и людей в беде бросать не по-христиански! – высказывался командир, – Остается одно: выкликать охотников! – Я первый! – тут же не удержался Броневский.
– Ну что ж, Владимир, с Богом! – кивнул Развозов. Подошли как можно ближе и легли в дрейф. Броневский с шестью добровольцами спустили малый ялик и скрылись в волнах. Порой казалось, что им не добраться, но верткий ялик снова и снова взлетал на гребни волн. Наконец, он достиг полузатопленного судна. Удачно кинули тонкий конец, доставленный с фрегата. Затем по нему передали уже прочный канат и взяли судно на буксир. На требакуле оказалось семеро французов. От голода и перенесенного страха они еле двигались. У России с Францией война, но у моряков свой кодекс чести, ибо еще в петровском уставе сказано: «если неприятельский корабль претерпит какое-либо бедствие в море, будет просить помощи, то подать ему оную и отпустить». Французов переправили на «Венус», и ими занялся лекарь. На требакуле за старшего остался Броне-вский. Перво-наперво отыскали пробоину в трюме. Плотник ее быстро заделал, матросы откачали воду. Подправили мачты, поставили паруса. Когда ветер несколько поутих, французы вернулись на свое судно. Им передали продукты и бочку воды. Шкипер Бартоломео Пицони долго тряс руку Развозову и говорил, что никогда не забудет его милости.
– Да о чем ты! – отмахивался тот. – Неужели, если бы мы терпели бедствие, вы прошли бы мимо?
Уже многим позднее команда «Венуса» узнает, что французский шкипер отыщет в Анконе несколько русских солдат, насильно зачисленных во французскую армию, и, рискуя жизнью, поможет им бежать на Корфу.
А пока «Венус» швыряло в волнах порывами начавшейся бури. Фрегат положило на бок. Вахтенный мичман Насекин кричал отчаянно: – Право на борт! Люди наверх!
Насмерть перепуганные пассажиры летали вместе со столовыми приборами из угла в угол кают-компании, пока не удалось уклонить фрегат от шквального порыва. Едва развернули судно, крик впередсмотрящего: – Прямо по курсу скала!
Менять курс было уже поздно, оставалось уповать лишь на Бога да на удачу. С торчащими из воды камнями разошлись в каком-то полуметре. От бури спрятались за островком Сансего. На острове нашли свежую воду, много птицы и черепах. Черепахам были особенно рады, так как их мясо считалось особо полезным при цинге. У острова Сан-Пьетро обнаружили итальянскую галеру, но та успела уйти на мелководье и достать ее не смогли. Дали несколько залпов и прошли мимо. На подходе к Триесту встретили турецкое судно, шкипер которого сообщил, что все побережье от Триеста до Фиуме уже занято французскими войсками.
– Что будем делать? – поинтересовался у дипломатов Развозов.
– Возвращаться на Корфу! – ответили те, посовещавшись.
Забирая в паруса ветер, «Венус» лихо развернулся и устремился в обратный путь.
– Выходит, зря в море выходили и средь волн мучились! – невольно вырвалось у несшего вахту Броневского. Стоявший подле Развозов лишь хмыкнул:
– В том, чтоб средь волн мучиться, и есть суть нашей фрегатской службы!
– Возвернемся, хоть отдохнем! – вздохнул измученный качкой мичман.