Битва за Дарданеллы
Шрифт:
Поэтому, когда спустя несколько дней, дождавшись прибытия из Петербурга с депешами к командующему титулярного советника Ласкари, «Венус» снялся с якоря и взял курс на Катторо, а не слишком гостеприимный Фиуме остался за кормой, все вздохнули спокойно.
На переходе «Венус» перехватил еще два тяжело нагруженных итальянских судна, пополнив ими список своих призов. У рагузского берега попали в противный ветер, и пришлось завернуть в одну из маленьких бухточек, чтобы переждать непогоду. Там застали австрийскую тартану и, проверив груз и документы, отпустили. В благодарность шкипер-бокезец сообщил, что на берегу в деревне имеются французские продовольственные магазины,
– Не страшитесь, братико, то су наши мошкови! Разом бросились целоваться и наливать вино. Деды вызвались показать, где живут французы. Едва вышли, раздались выстрелы. Один… Второй… Третий… Оказалось, что это стреляли сбежавшие через окна французы. К счастью, никто не пострадал. Сбежавших решили не искать. С помощью жителей погрузили в шлюпки и баркас вино, водку, сухари и муку. Часть продуктов раздали жителям, чему те были весьма рады.
На следующий день, едва отойдя от берега, «Венус» захватил сразу четыре судна. Теперь к призам уже попривыкли, а потому особых восторгов не было.
– Кто у нас готов командовать трофеями? – грозно сдвинув брови, осведомился Развозов и тут же сам себе ответил: – Броневский, а в помощь ему гардемарин Баскаков!
После недолгих сборов Владимир с несколькими матросами перебрался на плененную требаку. С собой прихватили два фальконета да несколько ружей. От хорошего корсара таким оружием, конечно, не отбиться, но с ним все же как-то спокойней. Для поддержки с Бро-невским пошел старый лоцман Спиридаро, неплохо знающий местные воды. Вместе наскоро, оглядели требаку.
– Корпус прочный, доползем! – решил Спиридаро, крутя свои сивые усы. – Лишь бы на французов не нарваться. – То-то и оно! – кивнул мичман.
Матросы с помощью старой команды поставили парус и пошли догонять успевший уйти далеко вперед «Ве-нус». Погода постепенно испортилась, и перегруженное бочками с деревянным маслом судно едва всходило на волну. Но всему плохому когда-то приходит конец, стих и ветер. Вскоре на медленно качающейся требаке все спали, кроме молодого командира и стоявшего на руле матроса-итальянца. Не тратя время понапрасну, Володя тут же на ходу учился у рулевого итальянскому языку. Немного позади от первой требаки тащилась требака гардемарина Баскакова, который сейчас был важен и горд не меньше, чем командующий флотом. За ней еще две. За неимением офицеров этими требаками командовали матросы. Концевую вел Егор Трофимов.
– Обед! Обед! – высовываясь из люка, кричал кок-итальянец. – Любимое блюдо нашего короля!
«Королевское блюдо» было, увы, не слишком изысканным: бобы на лампадном масле, приправленные горьким уксусом, сухари и сладкие рожки. Единственно, что радовало, – это хорошее вино. Жуя прогорклые бобы, Владимир обдумывал, как ему плыть далее, не имея карт, а ориентируясь лишь по береговой черте и компасу. Пока, впрочем, все получалось не так уж плохо. Баскаков тоже не отставал, и маленькая флотилия мичмана Броневского медленно, но все же продвигалась вперед.
Ветер был хоть и слабый, однако попутный. Усевшись на опрокинутую бочку из-под масла, Володя вел длинный разговор с лоцманом Спиридаро об особенностях плавания в здешних водах, когда внезапно у собеседников за спиной со зловещим посвистом пролетело ядро. Лишь затем донесся раскатистый пушечный выстрел. В одно мгновение лоцман оказался распластанным на палубе, а мичман, вскочив, схватил подзорную трубу. В это время над головой пронеслось еще одно ядро. Но кто стрелял, понять было невозможно. Море оставалось совершенно пустынным. Итальянцы, попадав на палубу, явно не собирались ничего предпринимать для своего спасения. Рассчитывать Броневский мог лишь на себя и бывших с ним шестерых матросов. Те уже заряжали ружья и два фальконета.
– Бона! Бона! Вражина! – кричали мичману. – Мал клоп, да вонюч!
Броневский глянул по направлению, куда ему показывали. Из-за прибрежной каменной гряды показалась небольшая лодка с косыми парусами. Флаг ее за парусами не был виден. Капитан лодки настроен, видимо, был решительно и выруливал навстречу каравану требак. Броневский почесал затылок, надо было что-то предпринимать, и как можно быстрее.
– Стрельбу отменить! – велел он матросам. – Драк на наш век еще хватит, пока же нам надо в целости при везти адмиралу захваченные призы!
Над головной требакой он велел поднять австрийский флаг, а лоцмана Спиридаро послал шлюпкой к лодке, чтобы заверить тамошнего капитана: перед ним мирные торговые суда, идущие из Триеста в Рагузу. Спиридаро отправился в путь без особого энтузиазма, а пройдя всего половину пути до лодки, стал разворачиваться обратно.
– Что там происходит? – заволновался Броневский, силясь разглядеть то, что обнаружил лоцман.
Внезапно порыв ветра донес до него обрывок фразы: «Наши! Наши!»
Почти одновременно над лодкой развернуло родное сине-белое полотнище.
– И впрямь, кажись, наши! – осенил себя знамением мичман. – Вот злодеи, напугали так напугали!
На лодке оказалась бокезская команда, которая с явным сожалением узнала, что столь богатые призы уже захвачены до них. Капитан корсара, с ног до головы увешанный оружием, поднялся на борт требаки. Он чинно раскланялся и поцеловал руку русскому офицеру. Остальные касались руками его мундира и кланялись. После этого капитан принес тысячу извинений за ошибку, так как, не видя флага, посчитал, что суда идут из Кур-цало, а потому они неприятельские.
– Какие могут быть извинения! – пожал плечами Броневский. – На войне, как на войне!
Затем капитан корсара сообщил, что неподалеку бродят и французские корсары. Оба начальника выпили по стакану вина и расстались. При этом бокезец взялся сопроводить караван до Рагузы.
Еще день плавания, и снова караван попал в полосу противного ветра. Решив не рисковать, Броневский завел свой флот в бухточку. На берегу удалось подстрелить двух коз и барана, кроме этого, нарвали каштанов, которые матросы нашли похожими на горох, так что пир получился на славу. Ветер переменился. Вскоре открылась и Рагуза. Корсар приблизился к корме, отсалютовал из всех пушек и ружей, а затем ушел на свой пост. Караван же требак начал медленно втягиваться в рагузскую гавань. Прибывших встречал сам градоначальник. Перво-наперво он пригласил российского мичмана выпить с ним кофе в местной кофейне. К немалому удивлению Броневского, испив по чашке кофе и выкурив по трубке табаку, каждый из присутствующих расплатился сам за себя, причем, когда хозяин кофейни узнал, что молодой человек в мундире является русским офицером, он взял с него вдвое. Когда вернувшийся к себе на требаку Владимир рассказал о рагузском гостеприимстве лоцману, Спиридаро от души посмеялся: