Битва за Москву. Московская операция Западного фронта 16 ноября 1941 г. – 31 января 1942 г.
Шрифт:
8. Согласно новейшим исследованиям, проведенным историком механизированных соединений РККА Е. Дригом, статистика потерь 58-й танковой дивизии следующая:
«1. Из числа 8 танков Т-34, отправленных в ПРБ № 102, 3 танка, которые не дошли до дивизии и возвращены в пути.
Из числа 5 танков Т-34 безвозвратных потерь, 3 потеряны на Волоколамском направлении в районе Утишево, Посельцево 18–19.11.41 г. и 2 в районе Клина 23.11.41 г.
2. Из числа 128 танков БТ-7 безвозвратных потерь в районе Утишево, Блуди, Повельцево, Бортники, Хрущево – 36 штук в период 16–17.11.41 г.
В районе Теряева Слобода, Шишкино, Головково, Спасс – 32 штуки в период 18–21.11.41 г.
В районе Клин, Ямуга, Большое Бирево, Спас-Заулок – 37 штук 21–22.11.41 г.
В районе Рогачево, Покровское, Воронино, Доршево – 23 штуки 23–25.11.41 г.
3. Из числа 5 танков Т-26 безвозвратных потерь в районе Спас-Торохово – 4 штуки 17–19.11.41 г.
В
4. Из 15 ХТ-26 безвозвратных потерь в районе Хрущево, Теряева Слобода, Спасс, Блуди, Утишево, Нудоль – 13 штук 17–18.11.41 г.
В районе Воронино, Ямуга – 2 штуки 24.11.41 г.
5. Из 9 танков ОТ-130 безвозвратных потерь в районе Блуди, Спасс, Нудоль – 7 штук 17–18.11.41 г.
В районе Клин – 2 штуки 23.11.41 г».
Таким образом, из пяти безвозвратно потерянных Т-34 три были потеряны на волоколамском направлении, а два – уже после передачи в 30-ю армию. Из 128 танков БТ-7 только 36 машин были потеряны в ходе контрударов под Волоколамском, остальные приходятся на оборонительные бои 18–25 ноября 1941 года. Из 29 танков Т-26 (включая их огнеметную модификацию ОТ-130) в составе 16-й армии 58-я танковая дивизия потеряла 24 машины, а в составе 30-й армии – 5 машин. В целом большая часть потерь соединения приходится на оборонительные бои в составе 30-й армии.
9. Численный состав этих соединений 16-й армии на 20 ноября 1941 года характеризовался следующими цифрами.
Хорошо видно, что ядром 16-й армии на тот момент была 78-я стрелковая дивизия полковника А. П. Белобородова, прибывшая к началу боев на волоколамском направлении из Сибири. Она была заметно сильнее двух других соединений, как по численности личного состава, так и по оснащенности тяжелым оружием.
Военно-исторический архив № 2 (26), 2002, стр.75.
10. Отход за Истринское водохранилище породил серьезный конфликт между Г. К. Жуковым и К. К. Рокоссовским. Позднее Константин Константинович писал в своих мемуарах:
«На клинском направлении быстро сосредоточивались вражеские войска. Угроза с севера все усиливалась. Нажим на наше левое крыло, где были пущены в дело все наши резервы, не прекращался. Все это заставило думать о мерах, которые бы улучшили положение наших войск и позволили затормозить продвижение противника. К этому времени бои в центре и на левом крыле шли в 10–12 километрах западнее Истринского водохранилища. Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по моему мнению, организовать прочную оборону, притом небольшими силами. Тогда некоторое количество войск мы вывели бы во второй эшелон, создав этим глубину обороны, а значительную часть перебросили бы на клинское направление. Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, я доложил наш замысел командующему фронтом и просил его разрешить отвести войска на истринский рубеж, не дожидаясь, пока противник силою отбросит туда обороняющихся и на их плечах форсирует реку и водохранилище. Ко всему сказанному выше в пользу такого решения надо добавить и то, что войска армии понесли большие потери и в людях, и в технике. Я не говорю уже о смертельной усталости всех, кто оставался в строю. Сами руководители буквально валились с ног. Поспать иногда удавалось накоротке в машине при переездах с одного участка на другой. Командующий фронтом не принял во внимание моей просьбы и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг. На войне возникают ситуации, когда решение стоять насмерть является единственно возможным. Оно безусловно оправданно, если этим достигается важная цель – спасение от гибели большинства или же создаются предпосылки для изменения трудного положения и обеспечивается общий успех, во имя которого погибнут те, кто должен с самоотверженностью солдата отдать свою жизнь. Но в данном случае позади 16-й армии не было каких-либо войск, и если бы обороняющиеся части погибли, путь на Москву был бы открыт, чего противник все время и добивался. Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным.
Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует. Зная Бориса Михайловича еще по службе в мирное время, я был уверен, что этот ответ безусловно согласован с Верховным Главнокомандующим. Во всяком случае, он ему известен. Мы немедленно подготовили распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника. Распоряжение было разослано в части с офицерами связи. Настроение у нас поднялось. Теперь, думали мы, на истринском рубеже немцы сломают себе зубы. Их основная сила – танки упрутся в непреодолимую преграду, а моторизованные соединения не смогут использовать свою подвижность. Радость, однако, была недолгой. Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно:
„Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков”.
Что поделаешь – приказ есть приказ, и мы, как солдаты, подчинились. В результате же произошли неприятности. Как мы и предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдармы. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться
157
К. К. Рокоссовский. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1988, стр. 80–82.
11. На вопросе о точном времени остановки немецкого наступления необходимо остановиться несколько подробнее. Разумеется, речь не шла об одномоментной остановке продвижения вперед по приказу свыше и последовавшем сразу же за этим откате назад. Имел место постепенный процесс перехода от наступления к обороне и последовавшему за остановкой у порога советской столицы отступлению на запад.
Единого мнения относительно необходимости приостановки наступательных действий в разных эшелонах командования немецкими войсками к северо-западу от Москвы на 5 декабря 1941 года еще не было. В этот день фон Бок записал в своем дневнике:
«3-я танковая группа сообщает, что ее наступательная мощь исчерпана, и возможно только удерживать занимаемые позиции, если 23-я пехотная дивизии останется подчиненной [3-й ТГр]. [158] Я обсуждал с Клюге, что наступление 4-й танковой группы, запланированное на завтра, должно развиваться; он отвечал, что этого происходить не должно. 3-я танковая группа получила приказ на переход к обороне. 23-я пехотная дивизия остается в ее подчинении. Более того, она и 4-я армия получили приказ готовиться к отходу на общую линию р. Нара—р. Москва—Каримское—Истринское водохранилище—озеро Сенежское—к востоку от Клина. Отход будет произведен, когда будет отдан соответствующий приказ». [159]
158
Дивизия была передана из 4-й в 3-ю ТГр по приказу командования ГА «Центр» 3 декабря 1941 года.
159
Bock F. von. Op. cit., p. 381.
12. Как и в предыдущих случаях, авторы исследования исходили из завышенных оценок при определении численности немецких танковых соединений. В данном случае в двух танковых дивизиях они насчитали 290 танков. Даже если предположить, что часть этой цифры составляют САУ «Штурмгешюц», такая оценка представляется сильно завышенной. В центре действовали 19-я и 20-я танковые дивизии, которые уже к августу были сильно потрепаны в ходе Смоленского сражения и насчитывали менее сотни танков. Поэтому уже в октябре 1941 года они раздергивались по частям и использовались в качестве танков поддержки пехоты. В той же роли танков непосредственной поддержки пехоты они были позднее использованы под Наро-Фоминском. Поэтому приведенные в работе данные следует интерпретировать так: в войсках 4-й немецкой армии, противостоящих 5-й, 33-й и 43-й армиям было меньше танков, но отсутствовали пригодные для самостоятельного использования танковые соединения.
13. Прорыв под Наро-Фоминском представлял собой попытку немцев предотвратить перемещения войск между оборонявшимися в центре Западного фронта армиями и 16-й и 30-й армиями, отражавшими главный удар 3-й и 4-й танковых групп на правом фланге фронта. Первоначально предполагалось, что находившиеся в центре построения 4-й армии корпуса перейдут в наступление в случае успешного и быстрого продвижения 3-й и 4-й танковых групп. Однако этого не произошло, и в движение пришел только IX корпус Гейера, примыкавший своим левым флангом к наступавшей 4-й танковой группе. 27 ноября 1941 года фон Бок записал в своем дневнике:
«Вечером я разговаривал с Клюге, который считает, что пришло время для наступления XX корпуса и желает назначить его на 29-е. Я не уверен, что это правильно, и предложил ему еще раз обдумать это». [160]
На следующий день по взаимному согласованию, фон Бок и Клюге вновь отложили наступление XX корпуса. Наконец вечером 29 ноября было решено провести 1 декабря наступление силами XX и LVII моторизованного корпусов. Главный удар должен был быть нанесен силами XX корпуса генерала пехоты Матерна. Для наступления на наро-фоминском направлении выделялись 3-я моторизованная, 258-я, 292-я и часть 183-й пехотной дивизии. 258-й пехотной дивизии придавался батальон танков 19-й танковой дивизии и 191-й батальон штурмовых орудий в качестве средства непосредственной поддержки пехоты.
160
Bock F. von. Op. cit., p. 371.
14. Немецкие данные о потерях не подтверждают этих цифр. Людские потери 258-й пехотной дивизии составили 170 человек убитыми, 577 – ранеными и 148 – пропавшими без вести. [161] Немцами также было заявлено об уничтожении восьми танков Т-34, одного КВ и двух «10-тонных танков». Как 10-тонный танк могли быть интерпретированы Т-60 или, что менее вероятно, «Валентайны». Группа М. П. Сафира потеряла один танк безвозвратно и три – подбитыми, но вскоре восстановленными. Безвозвратные потери 191-го батальона штурмовых орудий составили семь САУ «Штурмгешюц». Согласно дневнику фон Бока, приказ на отход был дан командующим 4-й армией Клюге в 16:00 (берлинского времени) 3 декабря 1941 года, после кризиса, возникшего в результате советских контрударов.
161
pflanz h. geschichte der 258.infanterie-division. kurt vowinkel verlag. neckargemund, 1978. s. 192.