Битва за опиум (Они называют меня наемником - 4)
Шрифт:
– Чико!
Опять слева, но теперь уже далеко впереди. Мэтт Дзиковский.
Больше не отозвался никто.
– Гномы-ы!
– заорал Фрост.
Тишина.
Специально для подобных перекличек членам отряда присвоили кодовые прозвища. Экипаж Фроста именовался в честь героев "Великолепной Семерки", группа Клейна - в честь семи гномов из "Белоснежки".
Гномы безмолвствовали.
– Уходим!
– прохрипел Марино, возникая рядом с Фростом. В ушах у капитана по-прежнему звенело: смит-и-вессон гремел не хуже противотанковой пушки.
– Уцелели трое, да мы с тобой, - промолвил Фрост.
– Недурно? Засада уже поджидала! Понимаешь?
– Проговорился, во всяком случае, не я!
– рявкнул Марино.
Фрост не ответил. Объявившийся из густого подлеска Дик Лундиган тот же час осведомился:
– Где остальные?
– На том свете. Или по дороге туда. Ждем еще пять минут, опять окликаем и сматываем удочки.
Справа раздался низкий голос Густава:
– Нельзя же попросту бросить их, босс! Правильно.
Это сказал Дзиковский.
– Да, правильно! Разумеется, правильно!
– огрызнулся капитан. Только и я, между прочим, прав. Все, кто был во второй машине, перебиты. Четверо улетели в подвешенном состоянии, прочих сбили выстрелами. С высоты шестидесяти футов. Понятно? Говорить можно лишь о двоих наших.
– Одного я видел, - произнес Марино.
– Схлопотал пулю, другая перебила трос, парень и рухнул. Тот, черномазый...
Фрост повернулся к Марино, ласково положил ему на плечо левую руку, правую приставил к животу итальянца.
– У твоего брюха, - любезно сообщил наемник, - лезвие герберовского кинжала. Эти штуки ты тоже видал, не сомневаюсь.
Марино промолчал, но Фросту показалось, что можно чуять запах липкого холодного пота, которым немедленно покрылся телохранитель Фарборна.
– Кольман был отличным парнем и давним товарищем. Его, получается, больше нет в живых, и набить тебе морду собственноручно он, выходит, не в силах... Еще раз услышу слово "черномазый" - выпущу кишки. Уже выпустил бы, да ты несколько минут назад мою шкуру спас, когда со спины бросались... Но теперь предупреждаю. И не шучу.
Марино, верней, темный силуэт его - кивнул.
– Кольмана убили, - сокрушенно прошептал Дзиковский.
– А Бравермана застрелили рядом со мною, - добавил Густав избыточно ровным голосом.
– Я проверил: положили наповал.
– Значит, уходим?
– уточнил Дзиковский. Да, - ответил Фрост и сглотнул поднявшийся в горле комок.
– Значит, уходим...
Он потер левый висок, на котором уже свертывалась и высыхала кровь, засунул руку в карман, вытащил маленький пластиковый пузырек.
– Что это?
– полюбопытствовал Дзиковский.
– Тайленол... Башка побаливает...
Несколько часов кряду они петляли по джунглям, прислушиваясь к малейшим звукам и убеждаясь, что преследователи, которых поначалу дружно сочли бирманскими партизанами-коммунистами, отнюдь не намерены отпускать пришельцев подобру-поздорову. Оставив Густава с пулеметом караулить на тропе, Фрост созвал быстрый военный совет.
– Я сперва полагал, это красные, но теперь думаю иначе. Возможно, комитет по встрече назначен самим генералом. Он связан со всеми, кто промышляет наркотиками в Штатах и, разумеется, успел обзавестись осведомителями. Думаю, во всех местах, пригодных для такого десантирования, заранее расставили истребительные отряды. Небольшие отряды. То есть, у нас в тылу - дюжина, или десятка полтора, парней. Их следует убрать.
– Ого!
– засмеялся Лундиган.
– Устроим засаду?
– спросил Фрэнк Марино.
– Да. И слушайте, как...
Марино отвели роль второго пулеметчика, напротив Густава. Тропу, таким образом, поставили под перекрестный обстрел. Фрост и Лундиган образовали нечто наподобие мобильной группы, чьей задачей было увлечь неприятеля за собой и привести прямиком под пули. Дзиковский, лучший стрелок, расположился чуть поодаль, на возвышенности, дабы выбивать преследователей по собственному усмотрению и содействовать обоим пулеметам...
Затея Фарборна затрещала по швам в самом начале, думал Фрост. Генерал Чен проведал о вторжении. Перебить вражеский отряд означало просто получить временную - и весьма недолгую - передышку. А идти можно только вперед. Возвращаться через Лаос либо Таиланд равнялось бы самоубийству. Да и Фарборн, безусловно, свалит всю вину на командира наемников. А у Фарборна в руках видеопленка.
Лунный серп сочил сквозь листву жидкий свет.
Внезапно зашелестели ветви. Темная фигура в бейсбольной кепке и с "Калашниковым" в руках возникла на тропе. Фрост оскалился, навел штурмовую винтовку, перевел селектор на автоматический огонь.
Раздался вопль, солдат рухнул навзничь. Фрост выстрелил опять, уложив еще одного, поотставшего ярдов на десять. По другую сторону тропы стрелял Дик Лундиган. Ответная пальба не заставила себя дожидаться. Зазвучали выкрики, распоряжения. Фрост определил язык сразу и без труда.
Китайский...
Двумя очередями Лундиган уложил еще двоих. Фрост поглядел на светящийся циферблат. Следовало продержаться минут пять, затем пуститься наутек, снова залечь, опять завязать перестрелку и, в конце концов, привести китайцев под пули Густава, Марино и Дзиковского.
Кто-то - по всей вероятности, офицер, - махал зажатым в левой руке пистолетом, увлекая подчиненных вперед. Фрост выстрелил, и не промахнулся.
– Лундиган!
Вскочив на ноги, капитан опустошил винтовку, затолкал в приемник свежий магазин, ринулся вспять. АК-47 срезал несколько веток прямо над головою Фроста.
Затем раздался несомненный, ни на что иное не похожий вой. Китайцы, как выяснилось, тащили на плечах небольшой миномет...
Спасаясь от близкого разрыва, Фрост кубарем покатился по довольно крутому склону, очутился на дне пересохшего речного русла. Что-то раскаленное чиркнуло по правому бицепсу. Фрост непроизвольно вскрикнул. Трое китайских солдат бежали по склону, с каждой секундой приближаясь к затравленному противнику. Передний прыгнул. Фрост успел отшатнуться и пырнуть нападающего ножом. Удар угодил прямо в солнечное сплетение. Клинок завяз, ущемленный грудинной костью.