Битва за систему Дайнекс

Толсон Хельги

— Нет! Нет! Я не хотел!

Но удары продолжались.

— Очнитесь, мистер Хромов! Немедленно очнитесь! Вам нельзя дальше спать. Необходимо подвигаться, иначе цереброконвалитин не подействует.

Сознание рывком вернулось. Еще один удар по лицу. Не сильный. Скорее, шлепок. Я открыл глаза и промычал что-то вроде того, что я уже не сплю.

Я лежал на полу медотсека, а надо мной склонилась Таката. В ее огромных глазах явно читалось беспокойство. Попытавшись приподняться на локтях, я обнаружил, что лежу на импровизированном матрасе, и под головой сразу

две подушки.

— У меня не хватило сил поднять вас на кровать. Так что, пришлось выкручиваться, — ответила Таката на мой невысказанный вопрос. — Голову вам разбило знатно. Я вколола фобеторин, так что, еще некоторое время могут быть странные ощущения. Ну и нейроингибиторы тоже пришлось ввести. При такой травме без них никак, сами понимаете, — она пожала плечами, будто извиняясь.

— Долго я так провалялся?

— Не очень. Семьдесят три минуты. На восемь дольше положенного. Я уже собиралась воспользоваться дефибрилятором. Оказывается, он есть в аптечке. В инструкции написано, что пребывание в бессознательном состоянии более часа после инъекции может иметь необратимые последствия. И вам нужно двигаться и думать.

— Думать? — не понял я.

— Да. Требуется активный мыслительный процесс для восстановления функционала поврежденной коры мозга, — с какой-то неожиданной радостью ответила она. — Такую инструкцию дал автодок. У него автономное питание, я нашла его блок в одном из шкафов. Надо было сразу поискать. Не пришлось бы шить рану.

Я аккуратно поднялся, подсознательно ожидая новой вспышки боли в затылке. Но нет. Никаких неприятных ощущений. Наоборот, в голове, да и во всем теле царила приятная легкость.

Таката сидела на полу, подобрав под себя ноги и сложив руки на коленях.

— Вам нужно походить и размяться, мистер Хромов, а заодно расскажите мне что-нибудь интересное. Например, что произошло, и кто такая Мэри?

Я последовал совету альтаирки и прошелся по медотсеку. Кругом был бардак со следами спешного бегства, шкафы раскрыты, половина их содержимого рассыпана по полу. Оба пистолета, кстати, так и лежали на хирургическом столике ровно там, где их оставили.

Я сделал несколько взмахов руками, все работало, прикоснулся к затылку и обнаружил там крупную фиксирующую повязку почти на всю заднюю часть головы с аккуратным ремнем через лоб.

— Что произошло… — задумчиво начал я. — Ну, из того, что я помню, это бой с догоняющими нас корветами и эсминцами. Нам, кажется, удалось повредить два корвета и навязать бой эсминцам, заставив их уйти с курса преследования. А вот сбежать не получилось. — Я напрягся, вспоминая, что же именно произошло, но ответом была звенящая пустота. — Каким-то образом на корабль ворвалась абордажная группа и повредила двигатель. Помню, что дал всем приказ покинуть корабль, что сам остался на мостике. Потом все как в тумане. Очнулся в заваленной обломками раздевалке… А вы, мисс Таката, как тут оказались?

Альтаирка некоторое время молчала, внимательно изучая меня, чуть склонив голову набок. А потом- будто приняв для себя какое-то решение, тихо сказала.

— Со мной-то как

раз все просто. Я, как вы помните, была в камере, потом погас свет, а дверь открылась. Когда я вышла, штурм был уже окончен, кругом темнота, ничего не работает. Я искала спасательную капсулу, но на нижней палубе все были уже использованы. Решила подняться выше и найти путь в центральную часть корабля, но там все оказалось завалено, не пройти никак, так что, пришлось возвращаться. Когда я шла мимо двигательного отсека, напоролась на оставленную абордажниками мину. Повезло, что не сильно задело, — она кивнула, указывая подбородком на рану, — нашла медотсек ну и, собственно, все.

— А пистолет?

— Нашла в одном из коридоров. Видимо, уронил кто-то в горячке.

Что-то мне в ее рассказе не нравилось, но смысла придираться не было. Правду она говорит или врет, какая разница. Флот разгромлен. Мой корабль, считай, уничтожен, судьба команды неясна, и, в лучшем случае, нас ждет скорая смерть, когда реактор, наконец, пойдет вразнос без контроля корабельного искина, а это не более двадцати часов.

— Да уж… ситуация невеселая, — вслух сказал я, осматривая распахнутые шкафы медотсека, сам еще не понимая в поисках чего. — А почему, кстати, реактор работает? Вроде же, абордажная группа, покидая корабль, должна была его заминировать. У ваших десантников разве не такой же протокол?

Таката некоторое время размышляла и потом как-то неуверенно сказала

— Вообще-то, должны были взорвать. Может, что-то помешало, хотя ума не приложу, что именно. Вы же говорите, они с двигательного начали штурм. Значит, доступ к реактору у десантников явно был. А что вы ищете?

Альтаирка явно заинтересовалась, подошла ко мне поближе и, встав на цыпочки, пробовала заглянуть мне через плечо, но роста ей не хватало.

— Мисс Таката, у вас случайно нет с собой ножа? — Поинтересовался я, примеряясь к запертому ящику в столе лейтенанта Сандерса, нашего судового врача.

— Ножа? Нет. А что?

— Мне кажется, здесь есть кое-что очень ценное для нас в текущей ситуации, — я изо всех сил дергал ящик, но он был накрепко заперт.

Неожиданно Таката ловко нырнула под мою руку, оказавшись между мной и ящиком, аккуратно отстранила меня в сторону, а потом резко сжала механическую руку в кулак и выскочившим из костяшек пальцев небольшим трехгранным лезвием с одного удара выкорчевала замок. После этого она развернулась на пятках и оказалась со мной лицом к лицу

— Так пойдет? — задорно спросила альтаирка и столь же ловко уселась на стол с ногами, предоставляя мне доступ к открытому ящику. — Ну, что там?

— Мистер Сандерс — очень хороший врач, мисс Таката, — сказал я, шаря в набитом всяким личным хламом ящике, — но есть у него одна ма-аленькая слабость, которая нам сейчас очень на руку.

Поймав вопросительный взгляд Такаты, я с видом фокусника, достающего кролика из шляпы, вытащил из ящика литровую бутылку с зеленой этикеткой.

— И это джин! Причем отменный! Не знаю, как вы, а я собираюсь напиться с горя. Поводов хоть отбавляй.