Битва за систему Дайнекс

Толсон Хельги

— Не соглашусь, старкоммандер, — возразил я. — Они, наверняка, рассчитывали на встречу лишь с эскадрой контр адмирала Прайда, а этих сил с запасом хватит, чтобы ее разнести. Вряд ли они ожидали встретить тут целый ударный флот. Так что, мне тут как раз все видится более чем логичным

— Ну, может вы и правы, капитан, — как-то нехотя согласилась Вилсон. Разговор она явно продолжать не хотела, а я не стал настаивать.

Никаких задач на ближайшее время моему кораблю поставлено не было, так что, мне ничего не оставалось, как откинуться в капитанском кресле и наблюдать на экране начинающийся бой. Разве что ведерка с попкорном не хватало.

Первыми действительно ударили альтаирские штурмовики. Ki-67 «Араши». Восемьдесят этих машин тремя волнами под прикрытием двух десятков

истребителей TR-9 «Хаябуса» обрушились на сильно выдвинувшийся вперед отряд из шести эсминцев третьей эскадры. Тяжелые и хорошо бронированные штурмовики без особого труда преодолели ПКО эсминцев и засыпали их с близкой дистанции целым роем неуправляемых ракет. Несмотря на небольшую мощность каждой из ракет, они достаточно успешно справились с задачей уничтожения зенитных орудий и внешней защитной обшивки корпусов эсминцев. Потеряв всего одну машину, штурмовики отступили как раз перед тем, как к месту сражения подоспели истребители с авианосцев «Неутомимый» и «Неуязвимый». Четыре эскадрильи «Фурий» (а это сорок восемь машин) быстро отогнали истребительное прикрытие альтаирцев, но преследовать их не стали, встав на барраж вокруг эсминцев.

Я на всякий случай глянул в тачпаде параметры наших и альтаирских авианосцев. Своих-то я знал и по памяти, а вот насчет альтаирских мог ошибиться. По экрану побежали строчки характеристик. Тип «Тайхо», разработка «Митцуки Инкорпорейтед», длинна девятьсот семьдесят шесть метров, авиакрыло сто шестнадцать спейсеров[1].

Двадцать четыре истребителя «Хаябуса», сорок штурмовиков «Араши», сорок торпедоносцев «Сукору», двенадцать разведчиков «Кицунэ», оружие, броня и так далее, там ничего необычного, все штатно для своего класса. Получалось, что альтаирские авианосцы чуть меньше наших по размеру, чуть более скоростные и несут сто шестнадцать единиц москитного флота против ста сорока на наших. Но при этом количество штурмовиков и торпедоносцев у альтаирцев даже выше, по сорок против тридцати шести, а вот истребителей значительно меньше — всего по двадцать четыре против пятидесяти шести у нас. Так что, несмотря на преимущество в один авианосец, размер авиакрыльев обоих флотов был примерно одинаковым. А если посчитать еще и собственное авиакрыло линкора «Уильям Шарп», то у флота Федерации даже имелось преимущество. Вопрос оставался только в том, кто и как своими силами распорядится.

Альтаирцы явно сосредоточились на атаке всеми силами рвущейся вперед Третьей эскадры, посылая в бой волну за волной своих штурмовиков и торпедоносцев с максимально возможным истребительным сопровождением. Командование же флота Федерации ограничилось лишь прикрытием своих сил истребителями, вообще не пуская в бой ни штурмовики, ни торпедоносцы.

Тут появились первые неприятные сюрпризы.

«Хаябуса» альтаирцев оказался на удивление сильным противником, а безусловно качественные, но уже немного устаревшие SF-15 «Фурия» уступали альтаирцам как в маневренности, так и в броне и вооружении. Все это приводило к большим потерям в прямых столкновениях, а с учетом того, что истребители Федерации в первую очередь должны были атаковать штурмовики и торпедоносцы, вездесущие «Хаябусы» периодически устраивали форменный погром нашим истребителям. Спасало лишь то, что бой в основном шел в зоне ПКО дружественных кораблей, которые оказывали весомую поддержку, записывая на свой счет каждую третью из сбитых альтаирских машин.

В результате массированных атак москитного флота было уничтожено три эсминца и шесть корветов, сбито двадцать шесть истребителей. Ценой этого стали почти сорок альтаирских штурмовиков и торпедоносцев, не вернувшихся на свои корабли.

Но остановить наступление эти отчаянные атаки, конечно, не могли и через полчаса в бой вступили основные силы Флота. Первым огонь открыл, как и положено, линкор, дав залп из рельсотрона главного калибра по фрегату «Асахи», а потом добавив по нему же шестьсотвосьмидесятимегаваттными башенными установками лазеров. С предельного расстояния линкор ожидаемо промахнулся, но его выстрелы стали сигналом остальным кораблям эскадры на открытие огня.

В космическом бою, казалось бы, добиться попадания — задача совершенно простая. Компьютер

захватывает цель, рассчитывает упреждение и вот твой снаряд или луч бьют точно в цель. Но это только в теории. Практика, как всегда, вносит свои коррективы. Первая и самая главная помеха — противодействие противника. Конечно, если целью являются стационарный объект или корабль на высокой скорости и без возможности маневрировать, то судьба его плачевна. Но вот если мишенью стал боевой корабль, то все сразу усложняется. На огромных расстояниях смещение цели даже на несколько метров приводит к многокилометровым промахам. Так что, боевые корабли при опасности обстрела двигаются постоянно, немного изменяя курс и корректируя положение в пространстве маневровыми двигателями. Чем-то это походит на движение пьяного человека, вроде как, идет он себе прямо, но при этом то вправо качнется, то влево, то притормозит, то, наоборот, ускорится. Только в случае звездолета это не хаотичное движение затуманенного алкоголем мозга, а точно выверенные маневры, за которые отвечает вся мощь вычислительных систем искина корабля. Считается, что предугадать это микроманеврирование невозможно, а соревнование прицельных комплексов и оборонительных маневров и выводит тот самый показатель КЭО[2], за повышение которого бьются все комендоры во всех флотах.

Существуют целые школы эффективной стрельбы, адепты которых с пеной у рта доказывают друг другу их эффективность в бесконечных виртуальных симуляциях. Где-то считается наиболее правильным стрелять в одну и ту же точку в расчете на то, что рано или поздно маневр все таки приведет цель в нее. Где-то предпочитают создавать определенные зоны поражения, рассчитанные на последовательность разнонаправленных выстрелов, которые, как бы, создают сужающуюся сеть вокруг цели. Ну а кто-то просто стреляет по интуиции и опыту или же, просто полагаясь на предложенный компьютером оптимальный вариант.

Второй немаловажный фактор — это, конечно, расстояние до цели. Тут все просто — если лазер достигает цели со скоростью света, то все остальные снаряды имеет свою, значительно меньшую, скорость, а значит, и время подлета, которое одновременно является и временем для принятия врагом контрмер. Он может пробовать увернуться, сбить снаряд или отклонить его. Ракету можно ослепить средствами радиоэлектронной борьбы (РЭБ), дать ложную цель или вообще заставить самоликвидироваться. Это уже не упоминая о банальных зенитных пушках. Чуть сложнее с торпедами. Эти огромные бронированные болванки, набитые астролитом и практически не содержащие в себе электроники, очень сложно остановить, но это преимущество рождает и главный недостаток — из-за отсутствия систем самонаведения от торпед довольно просто увернуться.

Так что, стрельба, например, из рельсотрона с расстояния шестьдесят километров уже дает время подлёта снаряда около десяти секунд при скорости снаряда шесть тысяч двести пятьдесят метров в секунду, а с тысячи километров — целых две с половиной минуты, что по меркам космического боя практически бесконечность. Так что, рельсотронами при всей их катастрофической мощи уничтожить противника весьма непросто, и, как правило, их эффективно используют или на «пистолетной дистанции», то есть, менее ста километров, или по стационарным целям — всяким орбитальным станциям или расположенным на поверхности планет объектам.

Это, кстати, является одной из причин, по которой корабли практически никогда не выходят из боя гиперпрыжком. Казалось бы, что может быть проще: запахло жареным — ввел заранее рассчитанные координаты для безопасного прыжка, и поминай как звали… Но вот загвоздка в том, что в этом случае нужно почти час находиться полностью без движения и маневров, пока гипердвигатель «соединяет» две точки во Вселенной, чтобы создать временную двумерность пространства, необходимую для прыжка. За этот час в такую «сидящую утку» прилетит все что угодно от болванки ральсотрона до торпеды или залпа всех орудий противника, которым, кроме брони и средств активной защиты, и противопоставить будет нечего. В общем, старая поговорка древних флотоводцев о том, что лучшая броня крейсера — это его скорость, вполне актуальна и в эпоху звездолетов, только с поправкой, что не скорость, а маневр.