Бизерта
Шрифт:
И снимаясь с якоря уже в Феодосийском заливе и беря курс на Константинополь, французский крейсер «Вальдек Руссо» произвел салют наций из двадцати одного выстрела – последний прощальный салют Андреевскому флагу в русских водах. Крейсер «Генерал Корнилов» ответил ему равным количеством выстрелов…
Закончился исход русских кораблей из Крыма. Последними, 4 и 5 ноября, были вывезены войска, отошедшие к Керчи.
Уходивший флот не имел больше национальной принадлежности, поскольку его флаг не принадлежал отныне суверенному государству. Поэтому к Константинополю корабли подходили уже под флагом Франции – страны,
Глава II
Константинополь
На другой день после выхода из Севастополя ветер посвежел и на пока еще небольших волнах появились белые пенистые барашки. А уже на следующий день разразился жестокий шторм. Вздымались высокие волны, вдоль которых тянулись пенные шлейфы срываемых порывами ураганного ветра верхушек волн.
Командир и старший офицер «Гневного» были на мостике, удерживаясь за планширь* его ограждения, чтобы не упасть при резких кренах корабля, когда палуба уходила у них из-под ног.
– Нам-то, Степан Петрович, еще ничего, – громко произнес старший офицер, стараясь перекричать завывания ветра, – а вот экипажи наших малых миноносцев времен еще Русско-японской войны хлебнут лиха по полной программе. Ведь у них водоизмещение-то почти в пять раз меньше нашего.
– Ничего страшного, Владимир Аркадьевич. Эти миноносцы хоть и не так велики, но довольно остойчивые, способные противостоять стихии. Мой старший брат командовал одним из таких в Порт-Артуре и, как рассказывал мне, попадал и не в такие переделки. Да что там – миноносцы времен Русско-японской войны, когда он же, командуя одним из первых миноносцев этого класса кораблей типа «Або», этим карликом по сравнению даже с миноносцами, о которых вы упомянули, смог четверть века тому назад привести его в составе Средиземноморской эскадры под командой адмирала Макарова* в Порт-Артур. Каково?!
– Я, Степан Петрович, склоняю свою далеко еще не седую голову перед мужеством моряков его экипажа…
– Но заметьте, Владимир Аркадьевич, – продолжил командир, в очередной раз успев ухватиться за планширь ограждения мостика при резком крене корабля, – что эти миноносцы, преодолевая разгулы стихии, были-то все-таки на ходу. А вот за «Жаркого», честно говоря, беспокоюсь – ведь он с разобранными машинами, без электрического света идет на буксире у плавмастерской «Кронштадт». И швыряет его сейчас с борта на борт так, что не приведи Господи. Да что это я, собственно говоря, распинаюсь перед вами? – удивился он сам себе. – Ведь вы же и сами опытный моряк и знаете это не хуже меня. А посему лишь молю Всевышнего, чтобы выдержали его буксирные тросы. Иначе…
И Степан Петрович, сняв фуражку, перекрестился.
– А тут к тому же, – озабоченно продолжил он, – по распоряжению командующего флотом его командира и старшего офицера, поскольку эсминец идет на буксире, перевели на время перехода из Севастополя в Константинополь на один из транспортов, оказавшийся практически без командного состава. Дело-то, конечно, нужное, однако «Жаркий» сейчас находится под командой лишь старшего инженера-механика, оставшегося верным своему кораблю, в отличие от его механиков, сошедших на берег. Правда, Бантыш-Каменский – офицер толковый, – уточнил командир.
Старший офицер, вздохнув, неопределенно произнес:
– В море-то всякое бывает, Степан Петрович… А в жестокий шторм может произойти и такое, что не приведи Господи.
Тот согласно кивнул головой.
Выйдя поздним вечером в море, огромный «Кронштадт» вел на буксире «Жаркий», а за ним еще два катера – истребителя подводных лодок и парусную яхту, но уже без экипажей.
Неожиданно корабль вздрогнул от сильного удара, чуть было не став, по образному выражению его команды, на дыбы. Все тут же выбежали на верхнюю палубу: море в огнях, мечущиеся лучи прожекторов, крики о помощи, резкие команды…
Как выяснилось позже, болгарское судно «Борис» водоизмещением около двух тысяч тонн с беженцами из Севастополя на борту по каким-то причинам стало выполнять неожиданный маневр и оказалось прямо перед носом «Кронштадта», и тот врезался в его борт, несмотря на то что оба судна были хорошо освещены. «Кронштадт» тут же дал задний ход, и «Жаркий», продолжавший движение по инерции, врезался под его нависающую над уровнем воды корму. В течение нескольких мгновений радиоантенна и рея большой мачты рухнули, шлюпки были раздавлены, рубка помята.
«Борис» же, протараненный «Кронштадтом», стал погружаться. Французский буксир, сопровождавший колонну русских судов, принял сигнал «SOS», поданный «Борисом», и, подойдя к тонущему судну, спустил шлюпки для спасения людей. В то время как «Кронштадт» уже сделал это.
Однако на этом неприятности для «Жаркого» не закончились.
Погода портилась, а на другой день разразилась буря. С восходом солнца сигнальщики миноносца доложили, что парусная яхта за его кормой исчезла. Шторм оторвал и истребителей, но так как людей на них не было, их и не стали искать.
Главный боцман первым заметил, что один из двух буксирных тросов, идущих от кормы «Кронштадта», лопнул.
– Выдержит ли второй? – заволновался старший инженер-механик.
– Может быть, выдержит, а может быть, и нет… – неопределенно пожал плечами боцман, так как старый моряк знал, что в море никогда нельзя ни в чем быть уверенным.
И все-таки и второй трос лопнул. Это все сразу же почувствовали, так как от беспорядочной качки стали кататься по палубе помещений вещи и мебель, а стоять, не держась за что-либо, стало невозможно. И «Жаркий», без действующих машин, без света, беспомощный, остался один в разбушевавшемся море, в то время как громада «Кронштадта» удалялась в темноте ночи…
Моряки миноносца, стараясь удержаться на скользкой палубе, изо всех сил кричали «Кронштадту» вслед, но ветер уносил их отчаянные крики. И тогда старший гардемарин Хович, отбросив в сторону ставший бесполезным рупор, выстрелил из ракетницы. Красная ракета взметнулась ввысь и тут же была унесена порывом ветра в сторону. Но этого оказалось достаточно: исчезновение «Жаркого» заметили на «Кронштадте».
Он грузно возвращался, медленно переваливаясь с борта на борт, разыскивая в бушующих волнах маленький, по сравнению с ним, миноносец, освещенный только полудюжиной свечей, слабо подсвечивающих его иллюминаторы. Трудный маневр в штормовую темную ночь для транспорта его размеров.