Бизнес: перезагрузка. Как вывести из крутого пике бизнес, который казалось бы спасти уже невозможно
Шрифт:
С Маринкой они познакомились еще студентами, поженились сразу после института, двоих детей вот нажили… Всяко бывало. Когда он начинал свой бизнес, именно Марина первой поддержала его. А ведь тогда Сашка был еще маленький, Юлечка только родилась, и надо было на что-то жить.
Но Маринка безропотно терпела все: и периоды безденежья, и то, что он порой был безвылазно занят, приходил домой поздно, полумертвый от усталости, и сразу засыпал. Она могла и выслушать, и посочувствовать, и порадоваться вместе с ним, когда что-то удавалось, а при случае и ценный совет дать. Вадика, к
Потом все как-то наладилось, появились деньги, открылись новые возможности… И, проснувшись однажды утром, Сергей задал себе вопрос: и это все? Неужели все, что остается ему теперь, это жить этой жизнью – слов нет, неплохой, но скучной, пресноватой и уже изрядно поднадоевшей?
Марина, конечно, хорошая, добрая. Как хозяйка и мать – выше всех похвал, но, честно говоря, после рождения двоих детей выглядит уже не то чтобы очень… Располнела, отяжелела, на лице вечная озабоченность и все мысли о том, как Юлечка сегодня покакала и что Сашка опять подрался. Ни тебе интеллектуального общения, ни веселого времяпрепровождения, ни даже секса толком… А в клубах, куда они с Вадиком стали часто наведываться, полно привлекательных молодых девушек! И некоторые поглядывают на него с интересом. Так неужели он обязан утопить свою жизнь в семейном болоте?
Было тяжелое, неприятное объяснение. Когда Сергей сказал, что уходит, лицо у Марины стало такое испуганное, непонимающее, будто у нее вдруг земля ушла из-под ног и она никак не может понять, что случилось. Сергей чувствовал себя подлецом и мерзавцем, а потому стремился поскорее перевернуть эту страницу своей жизни.
Он утешал себя тем, что поступает честно – не врет, не ходит налево втихомолку, денег дает достаточно, чтобы семья ни в чем не нуждалась… Поначалу Марина только плакала, и то потихоньку, чтобы дети не видели. Но со временем вроде бы успокоилась, и теперь они общаются спокойно и вполне цивилизованно. По крайней мере, ему нравится так думать.
– Алло, Сережа, ты меня слышишь?
– Да-да, Марина, слышу, конечно! Ты уж прости меня, пожалуйста…
– Ладно, перекрутимся, – ответила она, и Сергей будто воочию увидел ее лицо: губы плотно сжаты, между бровей залегла тонкая морщинка, и в глазах светится решимость перенести все, что выпадет на ее нелегкую женскую долю. Так они «перекручивались» в самые тяжелые времена, и Сергей в который уже раз почувствовал острый укол стыда. Хорош папаша… Детишкам на молочишко денег нет.
Сергей аж зубами скрипнул. Чувствовать себя неудачником, ничтожеством, не способным обеспечить семью, было просто невыносимо!
– Марин, ты не совсем поняла, – заговорил он, стараясь, чтобы голос звучал размеренно и спокойно. – Устаревшая у тебя информация, понимаешь? У нас сейчас такие дела затеваются – ахнешь! В общем, масштабная реорганизация, что бы тебе там Людка ни говорила. А деньги я на той неделе отправлю, ты не переживай…
Он говорил и сам верил, что все пройдет, все перемелется и в конце концов будет даже лучше, чем прежде.
– Ладно, Сереж, – прервала его Марина. – Я вообще-то о другом тебя попросить хотела. Может, ты с Сашкой сходишь куда-нибудь?
Последнюю фразу она произнесла вроде бы спокойно, без тени упрека, но сказать «нет» было уже совершенно невозможно. Подумав о детях (особенно о старшем Сашке), Сергей вдруг и сам понял, что сильно соскучился. Ведь когда-то они с радостью проводили вместе время, ходили гулять, он учил сына плавать и играть в футбол… А теперь? Сегодня «нет времени», завтра «нет времени», а там, глядишь, и дети вырастут без отца, как будто его и нет вовсе.
Сергей решительно отодвинул в сторону свои бумаги. Да, работа – это важно, но есть вещи и поважнее. Главное – понять это, пока не стало слишком поздно. Надо признать, что тут Марина совершенно права… Он закрыл ноутбук и произнес в трубку:
– Хорошо, ты права… Я часам к двум подъеду?
Они с сыном шли рядом по дорожке, усыпанной опавшими листьями, и Сашка нарочно волочил ноги, чтобы шуршать посильнее. День выдался как по заказу – солнечный и прохладный, так что прогуляться по парку было одно удовольствие. Деревья стоят в золотом и багряном уборе, будто красуясь друг перед другом, по глади пруда торопливо плывут утки, белки по веткам скачут… Красота! И как он умудрился прожить столько лет и не замечать всего этого?
Но главное – рядом идет сын, лобастый, светловолосый, синеглазый и очень похожий на него самого. Кажется, будто сошел с его детской фотографии. Заглядывает в глаза и улыбается так, что виден чуть косой зубик, точно такой же, как был и у него самого, и пытается рассказать одновременно обо всем, что происходит в его жизни…
Но Сергей почти не слышал. Он думал о том, как мало, ужасно мало времени проводил с сыном, как мало уделял ему внимания. Все казалось, что у него есть какие-то более важные дела. И больно защемило сердце: ну как можно быть таким дураком?
– Пап, пап, смотри – белка!
– Где?
– Вон там, на дерево прыгнула!
Шустрый зверек вскарабкался по корявому стволу и с явным неодобрением уставился на любопытных и шумных людей.
– Погоди, я ее сейчас на мобильник щелкну!
Сергей достал телефон и уже навел на белку объектив, как зверек, возмущенно процокав что-то на своем беличьем языке, взмахнул пушистым хвостом и скрылся в дупле.
– Ничего, в следующий раз зеркалку возьмем, – утешил сына Сергей. – И орешков каких-нибудь, чтоб приманить…
– Ага! – обрадовался Сашка. – А какие лучше: фисташки или грецкие?
– Не знаю, – честно признался Сергей. – Давай и тех и других возьмем.
Сын вдруг вспомнил о чем-то важном и полез в свой рюкзак.
– Да, пап, смотри, я самолет собрал! Как настоящий…
Сашка бережно достал картонную коробку и извлек из нее модель самолета.
– Сам сделал? Класс! – восхитился Сергей. – Ну ты молодец!
– Его еще запустить можно! Вот сюда веревочка продевается…
В руках у сына появилась тонкая бечевка. И вот уже самолет описывает круги у него над головой… В яркой синеве неба он казался хрупкой серебристой птицей, так что Сергей невольно залюбовался.