Бизнесмен
Шрифт:
Может, насчет притягательности своей персоны я и здорово заблуждаюсь, и не такой уж я тип, чтобы заставить о себе грезить с первой минуты знакомства, но поведение девочки после изучения паспорта изменилось. Сухим голосом она задала формальные вопросы, а я столь же формально ответил. Все это заняло минут двадцать.
– Вы никого не подозреваете в убийстве? – спросила она напоследок.
– Увы! – развел я руками, а потом позволил себе маленькую шпильку: – Если бы я заподозрил, вы бы узнали об этом первой,
– Я и не сомневаюсь. – Алина Евгеньевна достала сигарету, но моя помощь в прикуривании не потребовалась: волшебным образом зажигалка нашлась, и прежде, чем я успел дернуться, девушка уже выпустила клуб дыма.
А потом начала составлять протокол, и последней фразой, которую она произнесла до того, как все началось, было:
– Странно, что вы пришли без адвоката, Константин Андреевич! Надо же, такие люди – и без защиты.
Зазвонил мой телефон. На дисплее высветился незнакомый номер. Длинный, так называемый «федеральный». Начинался с «911» – значит, МТС. Я ответил:
– Алло!
Никогда не начинал разговор с такого приветствия, а тут взял и сказал.
Послышался женский голос. Неприятный, гнусавый. Очень, я бы сказал, характерный. Мне сразу представилась нечесаная «лошадь» с исколотыми руками, выстаивающая свою вахту на трассе, чтобы купить очередную порцию ширева. Этакая достойная подружка наркомана Артема…
Она сказала:
– Твой недоносок у нас.
Она сказала «Твой недоносок у нас» и замолчала, а я не врубился, кого она имеет в виду, только прижал трубку к уху, чтобы навострившая уши Алина не уловила ни слова, и брезгливо переспросил:
– Чего?
Получилось в лучших братковских традициях, смачно и коротко: «Чо?» И «лошадь» блеснула реакцией:
– Хрен в очо! Твой недоносок у нас. Если хочешь его увидеть живым, готовь сто тысяч баксов. К завтрашнему утру. Я еще позвоню. И не ходи в ментовку, коз-зел!
– Да ты…
Меня прошиб пот. Из трубки понеслись гудки отбоя. Я лихорадочно посмотрел на часы: половина четвертого. Артем – не наркоман-десантник, а мой сын, как раз должен возвращаться из школы. Что это было? Дурацкая шутка? Пасть порву за такие приколы! А если нет, если никто и не думал шутить, а моего отпрыска действительно захватили с целью получения выкупа?
Алина продолжала писать. Если она что-то и слышала, то виду не подала. Я встал, направился к двери. Она подняла голову:
– Вы куда, Константин Андреевич? Мы еще не закончили…
– Сейчас приду.
Я вышел в коридор. Слава богу, он был пуст. Быстрым шагом двинувшись к лестнице, я набрал «эмтээсовский» номер, с которого звонила лошадиха. Как и следовало ожидать, механический голос оповестил меня, что ее аппарат выключен. Я тут же перезвонил Рамису и, сдерживая эмоции, рассказал о звонке.
Он тоже продемонстрировал выдержку.
– Сейчас все узнаю. И пробью номерок. Девятьсот одиннадцать, как там дальше?..
Я назвал цифры, которые, несмотря на их неудобное сочетание, намертво врезались в память, и мы разъединились.
Внутри у меня все кипело. Я прислонился к стене, приспустил узел галстука, ослабил воротник. Сунул в рот сигарету, похлопал по карманам в поисках зажигалки. Куда же она провалилась? Неужели в кабинете оставил?
– Слышь, друг! Угости сигареткой!
Не сразу дошло, что обращаются ко мне. Я повернулся на голос. По лестнице, держась за перила, поднимался незнакомый мне черт в истасканных шмотках. Еще один достойный кандидат в компанию наркомана-десантника.
Не вынимая рук из карманов, я шагнул парню навстречу и впаял пяткой в «солнце». Он сложился и пересчитал спиной ступени. Замер у стены сломанной куклой, и прошло немало времени, прежде чем он пошевелился.
– Хорош притворяться, – крикнул я сверху, испытывая внутреннее облегчение и одновременно сожалея, что так сильно ударил. Может, вообще не стоило его трогать? – Встань, кому говорят! Ну! А то сейчас добавлю, коз-зел!
Последнее слово я произнес с той интонацией, с какой его мне адресовали по телефону. Так сказать, вернул подачу. Только не по назначению.
Трясущимися руками отталкиваясь от стены и от пола, он попытался принять вертикальное положение. Не получилось. Охнув, он скрючился, обхватил живот руками. На меня не смотрел.
Я швырнул ему сигарету:
– На! И следи в следующий раз за базаром! Думай, кого можно называть другом…
Сигарета шлепнулась рядом с ним. Наверное, курить ему уже не хотелось. Но и проигнорировать мою доброту он не рискнул.
За моей спиной скрипнула дверь. Я обернулся. Из коридора высунулась Алина:
– Вот вы где! А я уже… – заметив поверженного мною противника, она замолчала.
– Он упал, – пояснил я. – Лестницы у вас скользкие, надо ковер постелить. Но он претензий не имеет. А ковер, если хотите, могу прислать вместе с бумагой. Персидский устроит?
Я говорил зло и весело. Нервы шалили. В том числе и по причине осознания собственной неправоты.
– Молодой человек! – крикнула вниз Алина.
Он поднял голову. Выражение лица было у него, мягко говоря, страдальческим.
– Все в порядке, – прохрипел он, и прилипшая к нижней губе сигарета смешно трепыхалась при этом.
Алина посмотрела на меня. Я мог представить, что она думает. Приперся бычара в прокуратуру…
Желания оправдываться у меня не было.
– Вы все написали? Тогда пойдемте, я подпишу!
Я пробежал глазами неполную страницу рукописного текста и поставил роспись в нескольких местах, отмеченных галочками: