Black Sabbath:история группы

Макайвер Джоэл

Возможно, часть переживаний Осборна была спровоци­рована разводом с первой женой, Тельмой Мэйфейр. Чтобы получить возможность видеться с детьми, ему нужно было выполнить ряд жестких условий. Вот его собственные слова: «Я сейчас пытаюсь преодолеть стресс, вызванный моим раз­водом, но к бывшей жене у меня все еще сохранились теплые чувства. Понимаешь, при разводе всегда начинаются эти чер­товы игры в „кто кого перехитрит". Безумные игры, гребаное безумное безумие».

С другой стороны, Оззи, очевидно, был счастлив снова стать свободным: в конце концов, они с Шэрон Арден давно уже были вместе и планировали пожениться. Оззи рассказал кое-что о Тельме журналисту Дэвиду Гансу: «Я встретил ее в канун хеллоуина, в семьдесят первом, когда она свалилась со своей метлы. Теперь она подрабатывает на озере Лох-Несс: плавает там, когда у чудовища выходные. Она сумасшед­шая - этакая Миссис Чертова Психичка… Я когда-то меч­тал о женитьбе, домике в сельской местности и тихой старо­сти обычного пенсионера, но теперь я знаю, что никогда не выйду на пенсию. Моя бывшая жена как-то спросила меня, что я буду делать, когда мне стукнет пятьдесят семь, на что я ей ответил: „Слушай, шалава, мир еще не видел ни одной рок-звезды, которой было бы пятьдесят семь. Я буду первым!"».

Но времена обид прошли. В одном из более поздних ин­тервью (журналу «Launch») Оззи взглянул на ситуацию по-другому: «Раньше я был женат на другой женщине, но из-за моего пристрастия к наркотикам и алкоголю я все испортил, а больше всего навредил детям, которые теперь молча стра­дают. Они не понимают, почему папа больше не приходит. Развод всегда бъет в первую очередь по детям. Это одна из тех штук, которые меня удивляют в американцах: ты женишь­ся, я женюсь, затем мы ужинаем семьями, разводимся, я же­нюсь на твоей жене, а ты - на моей. Почему просто не по­меняться партнерами на одну ночь? Чтобы просто дружить со своей женой, нужно с ней непременно развестись! Там очень легкомысленно относятся к браку, понимаешь? „Ой, что-то мне скучно, а не жениться ли мне на этой неделе?" Когда я женился, я не осознавал того, что брачные узы - одно из самых жестких обязательств из всех, что приходится брать на себя в жизни. А когда во все это замешаны дети… первый удар автоматически приходится на них. Во время первого брака я испортил просто-таки все, что мог».

Вот так Шэрон Арден вышла на авансцену. В 1982-м ей было всего тридцать (Оззи - тридцать четыре), но она уже доказала свой профессионализм как менеджера, дважды удержав Осборна на краю пропасти: первый раз - в 1979-м, когда он после ухода из «Black Sabbath» на три месяца по­грузился в запой, а затем - еще раз, в марте 82-го, после смерти Роудса. Более того, Шэрон пережила болезненный разрыв с отцом, которого взбесило ее желание стать менед­жером певца.

Отец и дочь полностью перестали общаться на всех уровнях, кроме делового. Оззи и Шэрон пришлось вы­платить Дону полтора миллиона фунтов в качестве компенсации за тогдашний контракт музыканта (сразу вспоминают­ся слова Джима Симпсона: «С Донни дела обстоят так: если ты работаешь с ним и он тобой доволен, ты для него чуть ли не брат. Но есть одно отличие: родственников обычно не заставляют делать за себя всю грязную работу»).

Разлад Дона и Шэрон привел к настоящей трагедии: ко­гда она приехала навестить отца, его собаки набросились на нее. В 2001 году Шэрон рассказала изданию «The Guardian», что в тот момент была беременна и в результате этого на­падения потеряла ребенка. «Это было чудовищно», - при­зналась она.

При этом Шэрон была человеком железной воли. Сделав ставку на Оззи, она сотворила из него того, кто он есть. Как и Осборн, она любила выпить и как-то даже была арестова­на в Лос-Анджелесе за вождение в нетрезвом виде. Когда ее друг, Бритт Экланд, освободил ее из-под стражи и рас­сказал ей о случившемся, выяснилось, что Шэрон не помнит ничего из событий предыдущего дня. Вскоре после этого случая она завязала с выпивкой и стала активно бороться с этим пороком мужа: пресса с увлечением следила за их ссо­рами по поводу спиртного. По словам Шэрон, «о наших сра­жениях слагали легенды. Мы бились как черти, вышибая друг из друга все дерьмо. На концерте, прямо во время соло, Оззи мог убежать за сцену и там со мной подраться, а потом как ни в чем не бывало возвращался, чтобы допеть песню! Мы с ним скатились на самое дно, и я поняла, что если мы оба не остановимся, то рано или поздно превратимся в пару старых алкашей, живущих в каком-нибудь клоповнике. Поэтому я и бросила пить». Стратегия невозмутимого движения к успеху всегда не­однозначно воспринималась музыкальной индустрией, и за свой стиль управления Шэрон не раз подвергалась критике. Она рассказывает: «Люди открыто говорили мне: „Вы с Оззи долго вместе не продержитесь". Они ждали, что его женой будет длинноногая блондинка с большими сиськами, а по­лучилась я - низкорослая, жирная, волосатая полуеврейка. Мне пришлось серьезно сражаться против [этого стереотипа]… Если бы я родилась мужчиной, то выглядела бы [в их глазах] как замечательный хладнокровный делец. Но я женщина, поэтому мужчины говорят: „Да она шлюха, шалава, прости­тутка".

Я боюсь, ни на что другое вы, мужчины, не способны. К тому же я работаю со своим мужем, а любая женщина будет защищать свою семью».

Что касается Оззи, казалось, он уже готов остепениться (по крайней мере, стать поспокойнее, чем в годы бурной юно­сти). В конце концов, он уже вдосталь поразвлекся с бес­численными поклонницами, окружающими любую достаточ­но известную группу, а уж тем более - таких гигантов, как «Sabbath». Однажды Оззи все это описал, не брезгуя подроб­ностями: «Во-первых, когда я впервые приехал в Штаты, я трахал все, что шевелится. Черт побери, я делал это чаще, чем ругался. Но потом задумался: зачем я каждый раз говорил телкам: „Я люблю тебя", если на самом деле ничего подоб­ного не чувствовал? Все, что меня интересовало, - как бы затащить бабу в кровать и вы**ать во все щели.

Помню, од­нажды мы выступали в Вирджиния-Бич. Стук в дверь. Я толь­ко что поговорил с бывшей женой - положил трубку, и слы­шу стук. Входит прелестная цыпочка, у меня сразу мысль в голове: „Опа, сейчас развлечемся!" Она ложится на кровать, и я деру ее прямо в задницу. Она уходит. И снова в дверь: тук-тук-тук. Я решаю, что она что-то забыла и вернулась… а там совершенно другая девчонка, красивая, как долбаный ангел! Клянусь, она была прекрасна, как ангел. Я трахаю и эту. Она уходит. Тук-тук-тук, и я уже просто не верю своим глазам: заходят сразу три или пять девиц - и я, конечно, отымел их всех. Откуда они взялись? Как сюда попали? Потом я гулял по отелю и думал: „Вот фигня".

Когда тебе двадцать пять, - подвел итог Осборн, - при­езжаешь из Астона в Штаты и видишь всех этих шлюшек, ко­торые только и мечтают, чтобы ты им вдул, и это действует как красная тряпка на быка. Словно с цепи срываешься - я трахался, участвовал в разных извращениях… В моей сек­суальной жизни было буквально все. Совершенно безумное время было».

Безумец или нет, но 4 июля 1982 года Оззи женился на Шэрон, обвенчавшись с ней прямо на гавайском пляже. Живой альбом музыканта «Speak Of The Devil», состоявший из песен «Sabbath», был уже готов к выпуску, завершив тем самым историю сотрудничества Оззи с Доном Арденом (и как с менеджером, и как с владельцем лейбла «Jet»), и все шло как по маслу.

Едва ли то же самое можно было сказать про «Black Sabbath». Завершив в августе свои гастроли по США и Канаде (интересно, что на разогреве у группы тогда выступал один из первых трэш-коллективов - канадский «Exciter»), группа вернулась в студию, чтобы закончить сведение собственной концертной пластинки - «Live Evil» (не путать с «Live-Evil», пластинкой отличного джазового трубача Майлса Дэвиса, вышедшей в 1970-м).

Отношения между Дио и тандемом Айомми-Батлер за последние месяцы порядком охладели: вокалист хотел по­лучить больше возможностей влиять на дела группы, тогда как остальных все устраивало. Как мне сообщил Гизер, «мы поняли, что он хочет стать главным в группе, и нам это не понравилось». Винни Эписи стал основным свидетелем размолвки: «Я думаю, что все шло нормально до выхода живого альбома. В смысле, я прекрасно со всеми уживался. Я очень люблю Тони, у нас с ним похожее чувство юмора. Да и Гизер был крут. Но когда мы решили записать концертник, возникла одна про­блема, а именно - отношения Ронни с Тони и с Гизером стали ухудшаться. Причем размолвка грозила перерасти в противо­стояние англичан и американцев. Но я честно пытался не допустить этого отчуждения. Например, нам всегда подавали два лимузина, и я, вместо того чтобы, как обычно, ехать с Ронни, стал садиться в машину к Гизеру! У меня ни с кем не было конфликтов, я отлично проводил время, а у Тони и Гизера были проблемы только с Ронни. Слишком много „я", понимаешь?»

Как вспоминает ударник, напряжение периодически вы­ливалось в словесные перепалки: «Пару раз за сценой Тони и Ронни докричались друг на друга до драки. Вели себя буд­то горячие итальянские парни! Уж не знаю, о чем шел спор, я только присвистнул и отошел подальше, чтобы меня не за­дело. В общем, по ходу гастролей чувствовалось, как обстановка между ними накаляется - Тони и Гизер садились в одну машину, а Ронни - в другую. Ну, а я продолжал все время садиться в разные, чтобы не участвовать в конфликте».

Хуже того, говорят, что Дио завел привычку ходить в сту­дию самостоятельно и работать над пластинкой, не ставя дру­гих в известность. Вот что рассказал Айомми журналисту из «Classic Rock Revisited»: «Мы занимались сведением альбома. Через какое-то время наш звукоинженер начал выглядеть все хуже и хуже. Он постоянно был пьян. Я решил выяснить, что происходит, и спросил его, все ли у него в порядке. Он отве­тил, что он так больше не может и что ему нужно с кем-то поделиться. Он объяснил: „Когда вы, парни, уходите домой, сделав свой микс, приходит Ронни и делает свой. Я уже не знаю, как мне поступить". Вот в чем причина раскола. Мы решили запретить Ронни появляться в студии. Все и так зашло слишком далеко». Однако Эписи опровергает утверждение Айомми: «Все было не так, я там был и знаю. А произошло вот что: во время сведения концертного альбома ребята бронировали студию с двух часов дня. Но они не появлялись там до четырех-пяти часов, а платить за аренду приходилось немало. Мы с Ронни приходили к двум: если мне говорят - „в два", значит, ровно в два я на месте. Ну и что нам там было делать, сидеть в ожи­дании по три-четыре часа? Поэтому мы стали потихоньку за­писываться, а когда явились остальные, начались проблемы. Мы сказали, что слегка поработали над ударными, а Тони с Гизером это не понравилось.