Благодать и величие
Шрифт:
— Я не знаю, кто ты, — в голосе Пурсона звучало любопытство, и это было интересно.
Он не мог сказать, кем был Зейн, но демон-Искатель знал. Он убежал, но тогда у Зейна были крылья.
— Ты кажешься… другим и всё же знакомым. Было бы очень интригующе исследовать это, но ты стоишь между мной и тем, что мне нужно. Следовательно, ты не что иное, как его личная игрушка.
Ночной Краулер издал хриплый смешок.
— Мне нравится грызть то, что мне не положено.
— Извини, — ответил Зейн. — Я — личная игрушка для одного человека,
— Я не говорил, что у тебя есть выбор, — огрызнулся Пурсон.
Мне нужно было быть внимательной, но узор на спине Зейна очаровал меня. Поскольку я абсолютно не контролировала себя или здравый смысл, который диктовал, что сейчас не время для такой ерунды, я протянула руку, чтобы прикоснуться…
— Я понял, — сказал мне Зейн.
Золотой огонь осветил вены под его кожей, пробежав по спине. Я отдёрнула руку в удивлении, мой рот открылся, когда благодать пронеслась по его правой и левой рукам, протекая под кожей, а затем выстрелила в воздух.
Небесный огонь вылился из его рук, вспениваясь и закручиваясь спиралью, быстро обретая форму и затвердевая. Две горящие свечи. Два четырёхфутовых пылающих лезвия, образовавших полукруг.
Ночной Краулер отпрянул на шаг.
И я тоже.
Святое дерьмо, он держал это в себе всё это время? Даже когда он был Падшим, решившим доминировать надо мной, он не выплескивал свою благодать таким образом.
— Что ты сказал? — небрежно спросил Зейн. — У меня нет выбора? У всех нас есть выбор. Ну, кроме тебя. У тебя определённо его нет, когда дело доходит до жизни или смерти. Ты умрёшь.
Всё произошло так быстро.
Пурсон отпустил цепь, и Ночной Краулер бросился вперёд, но Зейн был… он был как молния, и я не думала, что даже со зрением 20/20 я бы отследила его движения. Он был передо мной, а затем он нырнул под вытянутую руку Ночного Краулера и выскочил за ней…
Что-то упало с Ночного Краулера, ударившись о землю с мясистым шлепком.
Это была рука, целая рука.
Хорошо.
Зейн понял это.
Он так понял это.
Запрокинув голову, Ночной Краулер взвыл от боли, звук был похож на крик лисы и рыси одновременно. Зейн развернулся, описав дугу одним серповидным лезвием в воздухе и прямо через шею Ночного Краулера.
Падая вперёд, существо вспыхнуло пламенем, распадаясь в ливень пепла, прежде чем упасть на землю, когда Пурсон скользнул в то, на что он действительно был похож. Его кожа истончилась и приобрела оттенок песка. Мех покрывал всё его лицо, соединяясь с гривой светлых волос. Кожистые, грубые крылья выросли из его спины. Его ноздри удлинились и сплющились, а рот гротескно растянулся. Острые клыки выросли, когда глаза демона засияли радужным светом, зрачки вытянулись вертикально.
У Пурсона была голова… голова льва.
Я бы никогда не смогла этого забыть.
Выйдя из оцепенения, я начала призывать свою собственную благодать…
Зейн повернулся
Крыльями. Отметины на его спине были там, где исчезли его крылья, и насколько это было безумно?
Теперь они вырвались наружу, разворачиваясь и поднимаясь высоко по обе стороны от Зейна. Золотые полосы света пульсировали на белоснежных перьях.
— О, чёрт, — произнёс Пурсон искажённым голосом, и я думаю, что именно в этот момент он понял, кем был Зейн.
Он поднял руки. Не было никаких мерзких энергетических шаров, которые демоны Верхнего уровня часто вызывали и контролировали. Он поднял руки, сдаваясь.
— Ты можешь получить всё, что захочешь. Всё что угодно. Мои легионы, мою верность. Мою преданность, — взмолился демон Верхнего Уровня, призывая цепь в свои руки. — Всё, что угодно. Клянусь тебе. Всё что угодно.
— Твоё молчание было бы очень кстати, — сказал ему Зейн, а затем нанёс удар.
Это было грациозное движение, вращение золотой кожи и огня. Его крылья подняли его в воздух, а затем опустили, откинув назад, когда пылающее изогнутое лезвие чисто рассекло воздух.
У Пурсона даже не было возможности сделать с этой цепью всё, что он планировал. Клинок Зейна попал ему в плечи, рассекая его насквозь.
— Проклятье, — пробормотал Пурсон, а затем вспыхнул, сгорев на месте.
Это, казалось, было любимым последним словом среди демонов.
Выпрямившись, Зейн встряхнул крыльями, прежде чем сложить их обратно. Они прижались к его спине, а затем… они, казалось, просочились в его кожу, оставляя за собой рельефный узор того, что, как я теперь знала, было крыльями.
Лезвия серпов рухнули, рассыпавшись в золотую пыль, которая мерцала на тёмной земле всего несколько секунд, прежде чем исчезнуть. Сеть светящихся вен исчезла, когда Зейн повернулся туда, где я стояла, не сделав абсолютно ничего, кроме попытки прикоснуться к нему.
Наконец-то я обрела дар речи.
— Ты мог это делать? С того момента, как ты Пал, ты мог всё это делать?
— Да, — ответил он.
— Мне всё равно, что ты думаешь, огромная часть тебя должна была всё ещё быть там, когда ты был мистером Падшим, потому что ты мог сделать это в любое время, но ты этого не сделал.
— Я мог. Я делал это. Были демоны, которых я уничтожил таким образом.
Он посмотрел на свои руки, пока я думала о том мусорном человеке, которого он убил. Были ли другие люди?
— Но ты права, потому что я не хотел этого, когда дело касалось тебя.
— Слава Богу, — сказал я. — Ты… ты крутой, Зейн.
Он поднял голову.
— Раньше я думал, что я крутой.
— Так и было. Как будто ты был крутым, но теперь ты очень-очень-очень-крутой-точка, — сказала я ему. — У меня сейчас что-то вроде зависти к мечу.