Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
Хуа Чэн, как и велел принц, повернул клинок Эмина в обратном направлении, и Цзюнь У едва не попался на уловку.
— Взрыв! — снова бросил Се Лянь.
Хуа Чэн подчинился и вместо удара саблей собрал в раскрытой ладони сгусток магической силы, которую выпустил в Цзюнь У, попав тому в плечо. Противник просел в воздухе, и если бы не его поразительная скорость, оба приёма вполне могли бы стать угрозой жизни. В процессе боя Се Ляня вдруг осенило: ведь Хуа Чэн — «непревзойдённый», разве он нуждается в наставлениях, с его-то мастерством?
— Прости! Тебе нет нужды меня слушать!
Хуа Чэн, впрочем, лишь улыбнулся:
— Гэгэ даёт лучшие советы, почему бы к ним не прислушаться?
Неожиданно полотно моста обрушилось под ногами Хуа Чэна, и демон едва не упал следом, но Се Лянь, стоя на мосту, призвал Жое, и та удержала Хуа Чэна от падения. В следующий миг принц ощутил холод возле шеи, Цзюнь У очутился у него за спиной и положил руку на плечо со словами:
— Сяньлэ, неплохое мастерство.
Он оказался слишком близко, так близко, что Се Ляня сковало ужасом.
Раздался возглас Хуа Чэна:
— Гэгэ!
Выбросив вперёд левую руку, он запустил в полёт Эмина. Се Лянь среагировал поразительно быстро — чуть пригнулся, и сабля, просвистев над его головой, нанесла удар по Цзюнь У. Тот отпустил плечо Се Ляня, и принц, пользуясь представившимся шансом, прыжком оказался возле Хуа Чэна, так же, как Эмин, вернувшийся в ладонь хозяина. Они действовали настолько слаженно, что сторонний наблюдатель увидел бы лишь размытые силуэты, которые мелькали, словно молнии, невообразимо быстро, так что захватывало дух. Но смех Цзюнь У эхом раздавался под сводами грота, словно подбадривая их:
— Прекрасно. Очень хорошо! Продолжим!
Му Цин, с трудом избегая рушащихся участков моста, в ужасе воскликнул:
— Советник! Он… он вообще нормальный? Он что, смеётся?
— Я уже говорил! — ответил советник. — Хуже его злости может быть только радость! Это лишь самое начало!
Меж тем Цзюнь У, заполучив Чжусинь, обернулся тигром, которому приделали крылья. Се Лянь, наблюдая, как Цзюнь У непрестанно направляет атаки в правый глаз Хуа Чэна, охваченный волнением, приказал Жое зацепиться за рукоять Чжусиня. Однако Цзюнь У неожиданно дёрнул руку с мечом на себя, и Се Лянь полетел в его сторону.
Принц вначале изумился, но тут же сосредоточился — всё равно он намеревался забрать у противника меч. Поэтому без страха бросился навстречу оружию, в голове проиграв более двух сотен возможных вариантов последующего сражения. Но успел пролететь лишь половину расстояния — чья-то рука схватила его и потянула назад. Се Лянь опустился на мост, а обернувшись, увидел Хуа Чэна, который заслонил его собой. И чёрный клинок, пронзивший сердце демона насквозь.
Се Лянь едва не перестал дышать.
— Сань Лан?!
Лицо Хуа Чэна выглядело немного помрачневшим. А ведь Цзюнь У ожидал, что Се Лянь сам напорется на Чжусинь, но когда ему помешали, вынул меч и отступил, словно слегка разочарованный. Се Лянь совершенно позабыл о том, что Хуа Чэн — демон, и даже с дырой в груди способен сражаться, как и раньше. Не в силах унять беспокойство, принц обеими руками зажимал рану на груди Хуа Чэна, из которой не вытекло ни капли крови, и тараторил:
— Сань Лан, ты… зачем ты вдруг…?!
Хуа Чэн перебил:
— Как я мог позволить, чтобы он снова пронзил тебя прямо на моих глазах?!
По какой-то причине в его голосе слышалось чрезмерное напряжение. Се Лянь на миг застыл, но вдруг услышал мягкий голос Цзюнь У:
— Сяньлэ, к чему так огорчаться? Он всё равно не почувствует боли, ведь он давно мёртв.
Да как он смеет напоминать об этом!
Се Лянь резко повернулся к Цзюнь У и, исполнившись гнева, выкрикнул:
— Разве это не целиком и полностью твоя вина?!
Но Цзюнь У холодно усмехнулся:
— Целиком и полностью моя вина?
Услышав вопрос, Се Лянь вдруг запнулся.
А Цзюнь У быстро сменил тему:
— Возможно, это так. Но ты, Сяньлэ, должно быть, провёл слишком много времени в мире смертных, раз позабыл о своих прошлых деяниях. Помнишь ли, что ты творил после гибели государства Сяньлэ? — Цзюнь У расплылся в многозначительной улыбке и медленно добавил: — Помнишь ли… призрака, которого называл Умином?
Се Лянь побледнел как мертвец, с его губ сорвалось:
— Не надо!!!
Мэй Няньцин, предчувствуя неладное, спросил:
— Ваше Высочество, о чём он говорит? Что ты сделал после гибели Сяньлэ?
В приступе внезапного страха Се Лянь посмотрел на Хуа Чэна, затем на Цзюнь У, и выражение его лица вместо гневного сделалось растерянным. Но Хуа Чэн сразу схватил принца за плечи и с нажимом произнёс:
— Всё хорошо, Ваше Высочество, не бойся.
— Да! Сохраняй спокойствие! — поддержал Фэн Синь.
Му Цин же с присущей ему чувствительностью к деталям спросил:
— Что он имеет в виду? Призрака? Какого призрака?
Но разве Се Лянь мог сохранить спокойствие?
Это было время его неописуемого упадка, время, когда он совершил то, о чём сожалел больше всего на свете. Сожалел до такой степени, что не решался вспоминать об этом. Стоило в его памяти возникнуть той улыбающейся маске с чуть приподнятыми уголками глаз, и принц терял покой и сон, желая только одного — свернуться в комок и не разворачиваться, чтобы никого и никогда не видеть.
Хуа Чэн наблюдал Се Ляня в беспредельном великолепии и в крайней бедности, потерпевшим поражение и отчаявшимся, неуклюжим и дурашливым. Это всё не имело значения. Но… ему, должно быть, не доводилось лицезреть Се Ляня, барахтающегося в грязи, ругающегося последними словами; Се Ляня, чьё сердце полно ненависти, который всей душой желает уничтожить государство Юнъань ради мести и даже сотворить вторую волну поветрия ликов!