Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
— О? И в чём же эта странность?
Окинув принца внимательным взглядом, Хуа Чэн улыбнулся.
— Ты как будто... стал чрезвычайно мне послушен.
Се Лянь тоже с улыбкой сказал:
— Но разве я не всегда таким был?
У принца не получалось ничего придумать, и он решил пойти на риск, поэтому сначала наговорил всякой ерунды, а потом, притворяясь, что на самом деле ему безразлично, добавил:
— Сань Лан, позволь задать тебе вопрос.
— Хм? Какой вопрос?
— Тебя не посещает чувство, что чего-то не хватает или… вроде того?
—
— Ох, нет… я говорю о тебе. Просто спрашиваю…
Бедный Се Лянь не решался задать вопрос напрямую, к примеру «что тебе нравится, чего бы ты хотел», боясь, что Хуа Чэн что-то заподозрит, вот и пришлось идти обходными путями. Но принц не знал, получится ли у него таким образом выспросить нужное, и потому его сердце беспокойно замерло.
— Обо мне? Гэгэ полагает, что мне может чего-то не хватать?
…И то верно. Се Лянь невольно смутился.
— Гэгэ, почему ты спрашиваешь?
Боясь излишних подозрений, Се Лянь решил действовать — с силой толкнул Хуа Чэна в грудь. Тот никогда не защищался от принца, и когда со стуком оказался повален на кушетку, округлил глаза, но всё же не придал этому особого значения, лишь усмехнулся:
— Гэгэ, что это ты делаешь? Так страстно, ты…
Не дожидаясь, пока он договорит, Се Лянь отбросил стыд, накинулся на Хуа Чэна и заткнул ему рот поцелуем. На сей раз Хуа Чэн позабыл о расспросах, обхватил принца руками, перевернулся, оказавшись сверху, и больше не пытался понять, в чём же именно Се Лянь ведёт себя странно.
Раз уж собственными тяжкими раздумьями решить вопрос не удалось, Се Ляню пришлось обратиться к помощи извне. И первым делом он подумал, разумеется, о своих прежних подчинённых.
Трое уселись на корточки в потаённом и безлюдном старом храме, и после воцарившейся неловкой тишины Фэн Синь спросил:
— Чего вы на меня уставились?
Двое других по-прежнему продолжали смотреть на него, ни слова не произнося. Что поделать, из них троих только Фэн Синь когда-то был женат на женщине, и вообще-то должен понимать, как порадовать близкого человека. Но лицо Фэн Синя от их взглядов потемнело.
— Не надо на меня смотреть, бесполезно. Я дарил ей только одну вещь.
Тот самый золотой пояс. Да ещё и пожалованный ему Се Лянем.
Му Цин тоже пребывал в невообразимом потрясении от того, что принц притащил его сюда и задал подобный вопрос. Он повёл себя поистине учтиво уже хотя бы потому, что смог сдержаться и не закатить глаза. Желая лишь поскорее решить проблему, Му Цин сказал:
— Ну вот и славно, пояс — неплохой подарок, давай ты тоже просто подаришь ему пояс.
Се Лянь, уже бессознательно не обращая внимания на его ехидство, посетовал:
— У меня давным-давно не осталось ни одного.
Он заложил их все!
Му Цин ещё более издевательски добавил:
— Сейчас у тебя дела идут отлично, повсюду твои храмы и последователи, покажись кому-нибудь во сне и скажи, что тебе надо. Тебе ли сокрушаться, что не можешь достать хоть один?
— Но тогда не будет смысла! — возразил принц. — Если даже подарки на день рождения приходится принимать как подношения от последователей… Как-то слишком небрежно, не находишь?
Видя, что никакой сарказм Се Ляня не берёт, Му Цин наконец заговорил нормальным тоном:
— Ну почему с тобой столько хлопот? Тогда сделай подарок своими руками.
Се Лянь тут же поддержал:
— Хорошая идея! Но я не умею.
— Не умеешь, так можно научиться.
— Отлично сказано. У кого мне учиться?
Му Цин раздражённо бросил:
— Откуда мне знать? Найди первого попавшегося…
Он осёкся, когда заметил, что на сей раз другие двое, не сговариваясь, перевели взгляды на него.
Через четыре часа, когда Се Лянь проткнул пальцы иглой уже несколько раз и только благодаря бинтам ладони не заливало кровью, он наконец держал в руках нечто продолговатое, неясной формы и назначения.
Му Цин просто не мог на это смотреть.
— Что это такое?
— Пояс, — со вздохом ответил Се Лянь.
— Я знаю, что это пояс. Я спросил, что это такое вышито на нём? Какой смысл несёт этот узор в виде двух картофелин?
— Это не картофелины! Ты не видишь? Это две рожицы, — чтобы его помощники разглядели получше, принц провёл по ткани пальцами. — Два человеческих лица, вот глаза, а здесь рот…
Убедившись, что это действительно чьи-то рожицы, Му Цин, не веря своим глазам, произнёс:
— Да кто вообще вышивает на поясе рожицы? Как в этом можно куда-то выйти? Ведь ты одеваешься не настолько бесвкусно, как ты мог сотворить нечто подобное?
Се Лянь не мог ничего поделать. Заставь его починить ветхий домишко, вырыть колодец или возвести стену — в таких делах он мог похвастаться прекрасным мастерством, работу выполнял быстро и на совесть. Но похоже, ему от природы не давались подобные, более «женские» задачи. Стоило ему взяться за нить с иглой или котёл с черпаком, всё выходило из-под контроля. Принц поглядел на свои руки, замотанные как цзунцзы. Пусть боли он не чувствовал, но в таком состоянии процесс замедлялся, и принц неизбежно ощутил беспомощность.
— Лучше я всё-таки поправлю…
Но как тут исправить? Как говорится — из дерева уже вырубили лодку, обратно не воротишь. Самое большее, что можно сделать, — добавить по краю рожиц лепестки, чтобы те превратились в два миленьких несуразных цветка.
Фэн Синь и Му Цин стояли с видом, словно готовы выколоть себе глаза.
На лбу Му Цина едва заметно вздулись вены.
— Я бы и свинью научил шить, почему же ты такой бестолковый? Постоянно тыкал иголкой в собственные пальцы!
— Когда это ты свиней обучал? — встрял Фэн Синь. — Вот уж точно наглое бахвальство!