Блатные псы
Шрифт:
– Я к тебе шел!
– Тсс!.. – приложила она палец к губам. – Не было у нас ничего! Или ты хочешь, чтобы Рома утопил тебя в этой ванне?
– Я хочу, чтобы вы меня отпустили. Или у вас будут проблемы!
– Хочешь напугать нас своими ментовскими корочками? – ухмыльнулась Мила. – Так тебе самому надо бояться. Ты же в тюрьме работаешь, да? Так тебя в этой тюрьме и закроют. Тебя в этой тюрьме и спросят… Мало того что мент, так еще и девочку изнасиловал… Рите всего пятнадцать лет, ты должен знать, что тебя за нее ждет!
– Я ее не насиловал! – забился в истерике Егор. –
– Это не развод, – покачала головой Мила, – это реальность. У Риты синяки на теле… Рома ее уже увез, сейчас он снимет побои, и не только побои… Ты был с ней, и суд получит доказательства… Тебя закроют на десять лет! И все десять лет, каждый день ты будешь чувствовать себя в шкуре Риты! Я этого хочу! Только этого и хочу! – Она смотрела на Егора с одержимостью сумасшедшей, буквально упиваясь его грядущими страданиями.
Он лежал в горячей воде, которая стремительно остывала, но это казалось таким пустяком по сравнению с тем, что его ждало в будущем. Арестанты больше кичатся тем, что презирают насильников и педофилов, а его начальник ненавидит их реально, поэтому сделает все, чтобы Егор горько пожалел о своем поступке. Он обязательно подложит ему свинью и отправит в общую камеру – на расправу. В ментовскую камеру Егор вернется в статусе «опущенного», и руки ему там никто не подаст. А если попадется какой-нибудь отмороженный «бэс» с садистскими наклонностями, страшно подумать, что будет… А таких и среди ментов хватает…
Мила ушла, а Егор остался лежать в остывающей воде. Он попытался выбраться, но не тут-то было, оказывается, ванна по краям была смазана чем-то скользким вроде вазелина.
Он уже окоченел в холодной воде, когда домой вернулся Рома. Сквозь тонкую перегородку доносился его густой утробный голос.
– Представляешь, еле сбежали!
– От кого? – спросила Мила.
– Да менты прицепились. Кто, спрашивают, Риту изнасиловал…
– Так надо было сказать.
– Да нет, я тут Робу позвонил, ему как раз «вертухай» нужен. Он хорошо заплатит.
Мила возмутилась, но Егор не разобрал слов. А потом голоса и вовсе стихли. В ванную никто не заходил, а он продолжал околевать.
Наконец появился Рома. С ухмылкой глядя на Егора, он стал закатывать рукав, словно собирался его ударить.
Он действительно мог ударить, но Егору почему-то не было страшно, ему казалось, что боль от удара поможет ему согреться.
Но Рома не стал его бить. Он сунул руку в воду, вынул из ванны затычку и повернул ржавый вентиль. Из крана хлынула горячая вода, потихоньку смешиваясь с холодной.
– А ты реально переспал с моей девочкой… – качая головой, сказал он. – Пьяный был?
Егор молча пожал плечами.
– Ты сам по себе урод, а еще пьяный был. И что делать, если Рита такого же урода родит? Придется тебе на ней жениться.
Егор кивнул. Уж лучше жениться на Рите, чем стать «опущенным» в камере.
– А деньги у тебя есть? Нужно много денег… – в раздумье проговорил Рома. – Если нет много денег, то жениться не надо… Пусть тебя на «киче» женят… Есть деньги?
– Найдем, –
– Не надо искать. Есть вариант. Цена вопроса – двадцать штук «зеленью». Ты в СИЗО работаешь?
– Да.
– В особом блоке?
– В особом, – кивнул Егор, с подозрением глядя на мужика.
– Чего таращишься? Я уже пробил ситуацию и работу для тебя нашел. Сокращение кадров нужно провести.
– Каких кадров?
– Арестантских. Его камера как раз в твоем пролете находится. Крыса реальная. А крыс крысиным ядом травят… Есть такие яды, которые следов не оставляют. Типа, сердечный приступ… Решишь с ним вопрос, получишь отпущение грехов, руку моей дочери и двадцать тысяч евро. А если нет… Тебе лучше не знать, что с тобой будет, – ухмыльнулся Рома.
Егор закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на тепле, которое обволакивало его замерзшее тело. Горячая вода смешалась с холодной и стала теплой, но сейчас его не смог бы согреть даже кипяток… Если Рома не выключит кран, температура воды увеличится, и Егор согреется. А если он согласится с предложением, его развяжут, вытрут досуха и отпустят на волю. А там будет видно, как поступить дальше…
– Ну, так что?
Егор кивнул, соглашаясь, сейчас главное – вырваться на волю, а все остальное – потом.
– Если ты думаешь, что сможешь соскочить с крючка, то зря. Заключение экспертов реальное, так что, если попробуешь нас кинуть, мы тебя «закроем». А если вдруг сможешь выкрутиться… Поверь, мир тесный, а руки у нас длинные, тебя из-под земли достанут. И тебя, и твоих родных… С нами шутки плохи!
Егор вздохнул. Он ничуть не сомневался, что стал жертвой чьих-то далекоидущих планов. Его вычислили, заманили в ловушку… Скорее всего, он действительно влип крепко. А раз так, нужно выпутываться. Он охранял ублюдков и подонков, место которым в одиночных камерах, и мир не рухнет, если одной такой тварью на свете станет меньше. Главное, чтобы яд, который он подсыплет в чай заключенному, не оставлял следов в организме, чтобы Егор мог выйти сухим из воды и послать на три буквы Рому с его такой же мутной дочерью…
Глава 22
Тюремные стены придают воровскому сходу особый шик. Да и сила решений у схода, проведенного в условиях неволи, имеет особое свойство. И воровская корона, обретенная в таких условиях, обладает полноценным статусом.
Муртаза короновали на воле. Собрались воры, посидели за чаркой вина, поговорили за пацана и решили, что его можно возвести в сан. Прямо на месте оформили это решение, придали ему статус закона… Так иногда бывает. А еще случается, что недозрелый вор набирается ума и опыта уже после коронации, становится настоящим бродягой. С Муртазом этого не произошло. Ему оказали высокое доверие, поставили следить за СИЗО, а он «косяка» дал. Нет, чтобы пробить ситуацию по Лукомору, он пошел напролом, непростительно оскорбил вора и попытался дожать его силой. А Лукомор проявил такт, вынес разбор и решение на воровской суд. Мало того, организовал и сам сход. Там Муртаз и получил по ушам. Корону он получал на воле, зато расставался с ней – в тюрьме…