Бледная графиня

Борн Георг Фюльборн

Милош надеялся, что найдет окошко, через которое удастся выбраться на свободу, но вскоре, к ужасу своему, понял, что ничего, кроме двух крестообразных отверстий, в подземелье нет. Однако Милош еще не осознал до конца грозившей ему опасности, ибо рассчитывал, что в течение дня кто-нибудь из прислуги, проходя мимо, освободит его. А может, и графиня каждую ночь ходит в склеп?

Несмотря на отверстия в стене, воздух в склепе был такой затхлый, что Милош начал чувствовать дурноту. Он поспешил к отверстию подышать свежим воздухом и тут же ему показалось, что кто-то подходит к склепу.

Но вокруг была тишина.

Между тем голод и жажда все сильнее мучили Милоша. Он закричал — никто не отозвался. Неужели в течение дня ему так и не удастся выбраться и придется провести еще одну ночь в этом ужасном месте? Милош снова начал кричать, теперь — гораздо громче, но опять напрасно. Он вернулся к двери и принялся стучать в нее изо всей силы. Дверь не поддавалась.

Так прошел день, и настал вечер. Волнение только усиливало голод. А в склепе, где и днем было очень сумрачно, стало совершенно темно. Тогда Милош зажег одну свечу в оставленном графиней подсвечнике — темнота среди мертвецов становилась невыносимой. Но он чувствовал не страх, а неопределенное возбуждение, все более и более усиливающееся.

Наступила ночь — длинная ужасная ночь. Но Милоша поддерживала надежда, что графиня вернется. Милош ждал с лихорадочной тревогой. Всякий шорох казался его возбужденному воображению звуком шагов. Он не чувствовал усталости. Да и где бы он мог прилечь? На холодном, сыром полу или на каменных гробницах?

Часы в замке пробили полночь. В эту минуту Милошу послышалось, будто кто-то трогает дверь.

Милош радостно вздрогнул, но графиня не появилась. Он напрасно прождал до утра. Свеча догорела. В подсвечнике осталась всего одна.

Рассвело. Снаружи за ночь выпал снег. Голод, холод, а особенно жажда, — становились невыносимыми. Если бы он мог достать через отверстие в стене до земли и захватить горсть снега, чтобы хоть сколько-нибудь остудить пылающий язык и гортань. Но отверстие было слишком мало.

Милош собрал все силы и закричал, но крик его затерялся в аллеях заснеженного парка.

В одном углу склепа валялись короткий лом и молоток. Их, вероятно, забыли в последние похороны. Милош решил воспользоваться ими, чтобы увеличить отверстие в стене, но, принявшись за работу, увидел, что склеп сложен из громадных камней, отколоть от которых небольшой кусок — не хватит и дня. А силы его, чувствовал лесничий, уже на исходе. Тогда он попробовал молотком отбить замок у двери, но и тут не достиг успеха. В отчаянии бросил он инструменты. Страх смерти начал овладевать им. Он чувствовал, что гибнет, тем более что временами его охватывала страшная слабость. Милош попробовал еще раз позвать на помощь. И снова без ответа.

Жуткий призрак голодной смерти встал перед ним.

Вдруг в его мозгу мелькнула мысль, давшая робкий проблеск надежды.

В склепе стемнело. Милош поспешно схватил последнюю свечу и зажег ее. Надежда придавала ему мужества. Дрожащей рукой взял он свечу, осветившую его страшно изменившееся лицо, отнес ее к двери, затем разбил молотком стоявшие в склепе деревянные подмостки, на которые ставили гробы. Глухо отдавались в склепе удары молотка.

Обломки дерева Милош сложил под дверью. Потом, после долгих стараний, ему удалось поджечь дрова. Он надеялся, что от них загорится дверь, и таким образом он выйдет на свободу.

Костер пылал ярко, но дверь не загоралась. Милошем овладела ужасная догадка. Он поспешно ударил молотком по двери. Догадка подтвердилась: дверь оказалась железной. Теперь Милош понял, что окончательно погиб.

Гробовая тишина снова воцарилась в склепе. Измученный Милош упал без чувств.

Прошло много времени, прежде чем он пришел в себя. С беспокойством огляделся он вокруг, испуг выразился на его лице, он поспешно вскочил на ноги.

— Помогите! — что есть мочи закричал он. — Матерь Божья, спаси меня!

Он схватил догорающую свечу и подбежал к отверстию в стене.

— Помогите! — кричал он. — Спасите меня! Я умираю от жажды. Воды! Сжальтесь! Один глоток воды! Я в склепе. Помогите!

Голос отказывался служить ему. Милош не мог больше кричать. Едва слышные стоны срывались с его губ, пока, наконец, и они совсем не смолкли.

Но на сей раз мольбы несчастного, казалось, достигли чужого слуха. Через парк шел человек — это был ночной сторож.

Он остановился, прислушиваясь, — ошибся или нет? Что за крики доносились до него? Человек ли это кричал? Сторожу показалось, что звуки эти шли из-под земли. Он уже хотел идти назад, как вдруг взгляд его упал на склеп и, к своему ужасу, сторож увидел свет в отверстии стены.

Свет в склепе. Это изумило сторожа. Потом ему захотелось взглянуть, что там делается в склепе. Сторож три раза перекрестился и заглянул внутрь склепа, но в ту же минуту с ужасом отскочил. Подобного зрелища он не ожидал.

Он думал увидать графиню, а вместо нее перед ним оказалась еще одна жертва вампира. Это был новый лесничий. Но в каком ужасном виде! Почти в таком же, в каком был старый Вит, когда он искал спасения в деревне.

Лесничего было трудно узнать. Его губы что-то шептали, но что именно, нельзя было понять. Свеча дрожала у него в руках, ноги едва держали его.

В эту же минуту свеча погасла, и ужасное видение исчезло.

Сторож нерешительно пошел прочь от склепа, не зная, что делать.

IV. ВЕРЕН ДО ГРОБА

Возвратимся снова к тому утру, когда бедная Лили, измученная событиями прошедшей ночи, вернулась, наконец, в свою маленькую комнатку и без сил опустилась на постель.

Смерть бедной Софии Бухгардт сильно опечалила ее. Погребение сестры лесничего было совершено рано утром в абсолютной тишине, так что Лили узнала об этом лишь из разговора двух сторожей. Она тихо молилась у себя в палате за покойницу.