Бледная графиня

Борн Георг Фюльборн

— Какая чушь!

— …И передал больную другой сиделке. Это обстоятельство и взбесило Дору.

— Вполне понятно: Дора очень достойная женщина. Удивительно, что доктор так верит сумасшедшей, а не опытной сиделке.

— Но я уже говорил, что он считает умалишенную совершенно здоровой. Насколько я понял из его слов, он хотел бы прояснить какое-то темное дело, но, узнав, кто я, не захотел со мной об этом говорить.

Рассказ Филибера сильно взволновал графиню, хотя она и попыталась это скрыть.

— Пошлите ко мне Леона Брассара, — сказала она, — мне надо с ним поговорить.

Филибер отправился исполнять приказание.

«Значит, он берет ее под свою защиту, — думала она, оставшись одна. — Он, в таком случае, очень легко может дать делу новый толчок, особенно если объявит… Но этого не должно случиться! — мысленно перебила она сама себя, и лицо ее приняло решительное выражение. — Этого не будет. Без сомнения, он что-то заподозрил и потому удалил Дору. Теперь она в другом флигеле, и доктор может беспрепятственно проводить свои наблюдения… Но вот идет Леон…»

Бывший доктор больницы Святой Марии появился в покоях графини. Она внимательно посмотрела на вошедшего. Он не был дитя любви — нет. Своим существованием он был обязан совсем иному чувству. Он никогда не знал своей матери и… не подозревал, что сейчас стоит перед нею.

Какие чувства волновали сейчас эту женщину, видевшую перед собой собственного сына, которого она бросила еще в младенческом возрасте?

Ее занимала единственная мысль: сделать молодого человека орудием своих коварных замыслов. Любви или даже участия ее сердце не знало. Священнейшее чувство материнской любви было ей непонятно.

И, словно в наказание и в насмешку над нею, красавицей, у сына было неприятное и некрасивое лицо.

Леон подошел к графине, красота которой составляла разительный контраст с его отталкивающей внешностью. И красота эта с первого же взгляда очаровала и приковала его к себе так же, как Филибера и многих других людей, знавших бледную графиню.

— Подойдите сюда, Леон, — пригласила она и показала она на кресло. — Садитесь.

Он сел.

— Мне надо переговорить с вами по поводу двух весьма важных обстоятельств.

Леон сидел неподвижно и пристально смотрел на свою собеседницу.

— Во-первых: для всех вы должны быть не Леоном Брассаром, а по-прежнему Гедеоном Самсоном. Для всех — запомните это хорошенько. Важные причины заставляют меня просить вас об этом.

При этих словах Леон подумал, что графине известно нечто, что его беспокоило, и, видимо, испугался.

— Мне все равно, — сказал он. — Пусть будет так, как вы желаете. Я уже привык к Гедеону Самсону, и никто не знает меня под настоящим именем.

— Отлично! — удовлетворенно воскликнула графиня. — Значит, относительно этого мы условились, и для вас будет лучше, если вы не измените принятого решения. — Она чуть помолчала и продолжила: — Теперь еще об одном, не менее важном. Вы, конечно, знаете, что сумасшедшая, которой вы помешали убежать и которой обязаны своей отставкой, выдает себя за мою погибшую падчерицу.

— Знаю, графиня.

— Мне сдается, что в больнице сейчас за этой несчастной плохой уход. Кроме того, я хотела бы узнать, кто втянул бедняжку в эту историю, которая могла бы иметь далеко идущие последствия? Как видите, у меня есть две причины перевести больную в замок, и я обращаюсь к вам за помощью. Я хочу иметь возле больной верного и опытного врача.

— Я все понимаю, графиня.

— Дело только за тем, чтобы забрать из больницы нашу подопечную.

— Понимаю…

— Я слышала, что с вами в больнице тоже дурно обошлись?

— Да, это правда, — подтвердил Леон.

— Тогда для вас, я думаю, будет просто удовольствием забрать больную из заведения. Чем, кстати, я вас заодно и привяжу к замку.

— С первого мгновения моего прихода сюда я уже привязан! — пылко ответил Леон. — Я теперь только и мечтаю о том, чтобы служить вам.

— Тем лучше. Теперь вам представится подходящий случай осуществить ваше желание.

— Я бы, конечно, был рад, но как это сделать? Директор заведения — сам полусумасшедший — не согласится отдать ее.

— Если не согласится, то будет пенять на себя, — сказала графиня. — Больше того, само существование больницы в таком случае будет под большим вопросом.

— Тогда я спокоен, — повеселел Леон.

— Вопрос о дальнейшей судьбе больницы Святой Марии я предоставлю решать вам самому. Но, разумеется, только в том случае, если директор откажет в выдаче нашей больной. Я твердо решила не оставлять ее в больнице, после того как убедилась, что она так дурно устроена. Но пусть это останется между нами.

— Вот что пришло мне в голову, — вдруг сказал Леон, вставая. — А что если бы вам, графиня, с вашим богатством и сердобольностью, самой не выстроить подобное же заведение? Его можно было бы расположить в лесу…

Графиня подошла к Брассару и с улыбкой положила ему руку на плечо.

— Оставьте пока эти планы, мой юный медик. Пока будем заботиться только о том, чтобы нам отдали Лили, и это будет для вас лучшим отмщением.

— Вы можете вполне положиться на меня в этом деле, — сказал Леон, сверкнув глазами.