Бледная графиня
Шрифт:
— Это не так легко сделать, Мак Аллан. Гаген очень недоверчив.
— Тогда вызовите его на дуэль где-нибудь в обществе. А если откажется, вы имеете полное право тут же убить его. И это, я убежден, не навлечет на вас никаких неприятностей. Насколько я помню, лорд Стоуэр поступил точно так же с одним французом, и его потом приговорили только к пустячному штрафу. Вы же знаете лорда Стоуэра, он частенько держал банк у нашей общей приятельницы…
— Кстати, — перебил его Митнахт. — Знаете ли вы о случившемся на вилле
— Нет. А что с ней случилось? — спросил Мак Аллан невинно.
«Мерзавец!» — негодовала про себя Бэла.
— С ней — ничего, а вот драгоценности у нее украдены.
— Ее драгоценности? Это ужасно.
— Теперь она ищет вора и свои украшения, но я сильно сомневаюсь, что ей это удастся.
— Надо ей помочь, это наша обязанность.
— Я не стану вас более задерживать, Мак Аллан. Устройте мне, пожалуйста, как хотите, встречу с этим доктором — под любым предлогом. Я буду вам очень благодарен. Один из нас должен умереть, а так как я хочу еще пожить, то — остается ему…
— Что ж, вполне резонно, — согласился Мак Аллан и пошел провожать гостя.
Через минуту он вернулся.
Испанка наблюдала из-за портьеры. Убедившись, что ее драгоценностей в квартире нет, она была полна решимости узнать, где они спрятаны.
Мак Аллан подошел к столу, вынул из ящика деньги, затем погасил лампу и вышел.
Бэла тоже покинула свое убежище. Пока что ничего интересного для себя она не увидела и не услышала. Хитрый ирландец, вероятно, спрятал украденное где-то совсем в другом месте.
Когда шаги на лестнице стихли, Бэла вышла из квартиры и заперла дверь. Очутившись на улице, она успела увидеть, как ирландец завернул за угол, и поспешила за ним.
Мак Аллан был в плаще и высокой шляпе. Против обыкновения, он шел пешком. Бэла подумала, что это — недаром, и решила продолжать слежку за ним.
Сначала ей показалось, что он идет к ней на виллу, но, очутившись возле аллеи Мадисон, он повернул на другую дорогу, ведущую в Центральный парк.
Что он собирался делать в Центральном парке? Это было явно неспроста. Бэла уже начинала торжествовать, осторожно следуя за ирландцем. Она больше не сомневалась, что идет именно к тому месту, где зарыты ее драгоценности.
По пути осторожный Мак Аллан, словно чувствуя опасность, раза два оборачивался, но и Бэла была настороже. Когда ирландец оказался возле широкой дороги, ведущей в парк, испанка прибавила шагу, чтобы не потерять его из виду в лабиринте дорожек и аллей. Кроме того, в парке было довольно темно, несмотря на газовые фонари. Высокие деревья и кусты не везде пропускали свет. По главной парковой аллее иногда проезжали экипажи, спешившие в более оживленные части города.
Бэла видела, как ирландец
Вдруг Мак Аллан вошел в заросли кустов, и Бэла на время потеряла его из виду. Подойти ближе она побоялась. Правда, через несколько минут ирландец вышел из кустов и пошел назад.
После его ухода Бэла бросилась в кусты, откуда он только что выбрался, но все ее поиски были тщетны: никаких следов свежеразрытой земли не было.
XXII. МАТЬ И СЫН
— Сам новый доктор сказал это мне, — рассказывал Филибер графине. — Он считает мнимую графиню совершенно здоровой и хочет отдельно наблюдать ее. Более того, он полагает, что ей вообще не место в сумасшедшем доме.
— Не место в сумасшедшем доме! — в сердцах воскликнула графиня. — Что ж, в таком случае, ей место в тюрьме, где она должна сидеть за обман. Надо заметить, что тюрьму заменили на сумасшедший дом только из уважения ко мне.
— Мне кажется, новый доктор очень решителен, — продолжал Филибер. — И я заметил, что он с участием относится к мнимой графине.
— Ей везет — и этот влюблен.
— Нет, тут не любовь, а участие. Мне показалось, что он поверил ее жалобам, счел их за правду и хочет провести собственное расследование.
— Какое еще расследование? — вспыхнула графиня.
— Мне это тоже показалось странным, — сказал капеллан, — но у него есть, видимо, какое-то собственное соображение, и он, действительно, установил за больной особое наблюдение. Услышав, что я местный капеллан, он так странно взглянул на меня своими большими глазами, словно хотел прочесть мои тайные мысли. Он вообще странный человек и, между прочим, вводит в заведении новые порядки.
— А что говорит о нем сиделка Дора Вальдбергер? — спросила графиня. — Я слышала, что новый доктор недоволен ею?
— Один инцидент стал этому причиной. Я слышал о нем от сторожа. Мнимая графиня по приказу доктора была переведена в новую палату, а там окно без решетки. И вот днем, на прошлой неделе, Дора Вальдбергер вошла туда как раз в ту минуту, когда сумасшедшая хотела броситься из окна…
— Но не бросилась! — сказала графиня в волнении.
— Сиделка боролась с ней, и ей едва удалось удержать безумную, которая была уже на подоконнике. И тут пришел вдруг новый доктор… — При этих словах графиня вздрогнула. — Как вдруг пришел новый доктор, — повторил капеллан, — и ему удалось удержать безумную.
— Этот доктор, я смотрю, поспевает всюду. Или он всегда только возле этой сумасшедшей? — спросила графиня.
— Вероятно, так. Он, кажется, сказал что-то резкое Доре Вальдбергер, так как сумасшедшая утверждала, что сиделка хотела вытолкнуть ее в окно…