Бледное солнце Сиверии

Меньшов Александр

Тем временем из-под стражи привели тех, коих он именовал колдунами и ведьмами. И, разнообразно допросив их, он увидел твердость в их древней языческой вере. Тогда в безумной своей ярости воевода велел всех казнить страшной смертью: ратники отрубили им кисти рук, отрезали языки и так подвешивали тела на железные крюки, пока язычники не кончались в страшных мучениях. Следом за колдунами воевода приказал казнить и остальных людей…

Я с отрядом прибыл аж под вечер, когда от плененных язычников осталось не более десяти

человек. Увидев все бесчинства воеводы, мы незамедлительно указали ему на его же бесчестие. Я пытался достучаться до его благоразумия, говоря ему, что Святой Тенсес ничему подобному, увиденному мной тут, не учил. Что люди, коих он называет колдунами да ведьмами — обычные знахари. А среди них были и просто люди, жители сего посёлка.

Но в ответ на мои возражения, что сии язычники не культисты Тэпа, воевода, будто одержимый, приказал своим людям пытать и нас, как пособников Тьмы.

Я же в ответ приказал своим ратникам защищать себя и жизни оставшихся пленных людей. Сам же вытянул меч и отрубил им голову воеводе.

Его ратники сразу же отступили и более не пытались нападать. Мы забрали с собой язычников, и ушли через горную гряду к лагерю Защитников Лиги…»

Дверь скрипнула, и в избу вошёл Стержнев. Его недовольный взгляд говорил о том, что я весьма опрометчиво влез не в своё дело.

— Кто такие культисты Тэпа? — спросил я.

Влад подошёл к столу и резким движением закрыл свою книжицу.

И тут я понял, почему Стержнев ушёл из рядов паладинов, и что у них за отношения с Баженой. Эта запись рассказала мне о многом. Очевидно, что знахарка из тех самых «плененных», которых Влад спас от сумасшедшего воеводы.

— Придёт время, и сам всё узнаешь, — ответил Стержнев.

Он показал мне жестом присесть на лавку, а сам тут же опустился напротив.

— Рассказывай, — сурово потребовал он. — Всё рассказывай! А то ты вчера…

Я не стал садиться, а пошёл одеваться. И пока это делал, собирался мыслями.

— Ну что? — подал голос Стержнев.

Он держал в руках шлем Ермолая, глядя на него, как на что-то ужасное.

И я начал своё повествование. Влад слушал, при этом ни разу не перебил. Лицо его было каменным, ни одной эмоции, — просто ничего.

Но тут распахнулась дверь, и в избу ввалился Тарас Хрипунов, правая рука Демьяна Молотова. Я его сразу узнал.

— Хозяйский прихвостень, — пробурчал Стержнев. — Чего тебе?

Хрипунов явно не ожидал увидеть здесь Влада.

— Я к этому… Во, запамятовал, как тебя, — Тарас подошёл ко мне.

Я побагровел от нахлынувшего желания вмазать этому Хрипунову в лоб.

— В общем, послушай… тебе здорово повезло! — Тарас широко заулыбался. — Сам Молотов прослышал про тебя. Желает познакомиться. Это в твоих же интересах. А?

Я покосился на сжимающего кулаки Стержнева. Его сейчас больше занимало известие о гибели Тура. Да ещё

этот невесть откуда взявшийся шлем Сотникова.

— Ну так как? — снова спросил Хрипунов. — Хозяин два раза приглашать не будет.

— А сам он не желает придти познакомится?

— Куда? Сюда? — лицо Тараса стало брезгливым.

Я заметил, что Влад кивает мне головой, чтобы я соглашался.

— Ладно, вот закончу с господином Стержневым, а потом загляну и к Демьяну.

— Вот и хорошо, вот и славненько, — снова широко улыбнулся Хрипунов. Он вдруг вытянул из кармана несколько серебряных монет и положил передо мной. — А это Хозяин тебе в подарок даёт. Выпьешь за его здоровье.

Сказал и вышел вон.

— Есть хочешь? — вдруг спросил меня Влад.

И не дожидаясь ответа, подошел к висевшей в углу колбасам. Ловко срезав одно из колечек со шнурка, он не оборачиваясь бросил его мне, со словами:

— Поешь по дороге. Идём ко мне, спокойно расскажешь ещё раз и до конца.

Я накинул шапку и полушубок, откусил кусок колбасы и последовал за Владом.

Его лицо по-прежнему было хмурым, словно осенняя туча. Всю дорогу он молчал, лишь изредка бросая взгляды в мою сторону, словно удостоверяясь в том, что продолжаю идти.

У Ратного двора нас догнал Игорь.

— Владислав Никитич, — обратился он к своему командиру.

Тот остановился, в то же время показывая мне, чтобы я проходил в избу.

— Чего тебе? — спросил Влад у Игоря.

Я прошмыгнул мимо и вошёл в сени. Здесь приятно пахло дымом. По ходу движения взял деревянную кружку и зачерпнул из бочки воды. Колбаса была слишком солоновата, да ещё с приправами, оттого потянуло пить.

На улице о чём-то бубнили, и из всего я услышал только одно слово, вернее то был вопрос Стержнева: «Где?»

Дверь резко распахнулась и в сени влетел Влад. Он оттолкнул меня в сторону и с силой открыл следующие двери в светёлку.

Я двинулся было за ним следом и тут же остолбенел.

14

Рука по привычке потянулась к поясу, но так ничего и не нащупала. Оружие осталось у Бажены.

Исаев распахнул свой тулуп с шикарным отложным воротником закрывающем пол лица, и, чуть улыбаясь, кивнул головой:

— Здравствуй, Влад. И тебя, Бор, я приветствую.

Он глянул на надгрызенный кусок колбасы в моей руке и хмыкнул.

Я сжал зубы до глухого хруста. Стержнев стремительно прошёл по светёлке и стал практически напротив Жуги.

— Слава Святому Тенсесу! — бросил он, как мне показалось с вызовом.

Не дожидаясь ответа, Влад положил на стол шлем Ермолая и деловито сел на лавку. И тут же повернувшись ко мне, он сказал:

— Не студи светёлку. Зайди и закрой дверь.

На фоне Исаева Стержнев выглядел эдаким неотёсанным чурбаном.