Блэквуд
Шрифт:
— Операция, — ответила она. Серьезный тон медсестры повышался с каждым словом. — Мы вытянули воздух из его пробитого легкого, но оно не наполняется снова. Ему нужно его починить, но этот упрямец не хотел соглашаться на операцию, пока не увидит тебя.
Я прижала ладонь к его щеке:
— Ты потерял то немногое, что у тебя осталось?
Он улыбнулся и прижался губами к моей ладони.
— Может быть.
Как я могла подумать, что этот человек убийца? Любовь в его сердце сияла в его глазах, и я медленно наклонилась
— Иди уже, упрямец, — проговорила я, указав подбородком в сторону медсестры. — Я буду здесь, когда ты выйдешь.
Он сжал мою руку:
— Я вернусь.
— Я знаю.
Медсестра подошла и разблокировала колеса Гаррета.
Я хотела спросить её, будет ли с ним всё в порядке. Нет, я хотела, чтобы она пообещала мне, что с ним всё будет хорошо. Я сдержала свой вопрос, и мои глаза наполнились слезами. Вместо этого я спросила:
— Как думаете, вы могли бы побрить его, пока он будет без сознания? Знаете, сослаться на протокол, порядок операции или что-то в этом роде?
— Я не вижу никакого вреда в том, чтобы спросить доктора Брауна, необходимо ли это с медицинской точки зрения, — улыбнулась медсестра.
Гаррет заворчал, когда она откатила его:
— Это не круто, Рыжик. Совсем не круто.
Слова, три слова, которые означали гораздо больше, чем просто набор букв, бились в моем сердце, требуя, чтобы я проговорила их. Но я не могла их сказать. Даже когда он бросил на меня последний проникновенный взгляд. Это было слишком рано, слишком напряженно.
Я откинулась в постели и слушала, как его увозят, легкий скрип колес на линолеуме становился все тише, а мои слёзы превратились в поток, который заглушил всё остальное.
Глава 24
— Мне нужно больше минетов, — сказал Гаррет, приподнявшись на диване, пока я поправляла ему подушки.
— Это пятый, нет, шестой раз, когда ты упоминаешь об этом с тех пор, как мы вышли из больницы, — ответила я, закончив устраивать его поудобнее.
Он ночевал на диване, чтобы не выпускать меня из виду днем. Я возилась по дому, убиралась и пыталась привести дом в порядок, — всё это время читая ему лекции о феминизме, а он соглашался и пялился на мои сиськи и задницу. Я не могла позволить, чтобы рана в плече тормозила меня и нарушала мои планы. Мне не терпелось вернуться в лес, чтобы осмотреть неглубокую могилу, которую я нашла.
— Думаю, что это обоснованная просьба, — сказал он и схватил меня за задницу, когда я закончила взбивать подушку и встала.
— Ты знаешь, что сказал доктор, — ответила я и сжала его запястье, а он попытался вырвать его у меня.
Сначала он сопротивлялся, но потом выругался себе под нос и отпустил меня.
— Когда мне станет лучше, я надеру тебе задницу собственной рукой, Рыжик!
Мое сердце дрогнуло от этой угрозы, но я приняла чопорный вид и строгим тоном сказала:
— Сначала тебе придется поймать меня.
Он потер щетину на подбородке, которая успела отрасти после того, как медсестра сбрила его бороду.
— Я всегда тебя поймаю. И тебе понравится каждая секунда твоего наказания, — проговорил он, а потом взглянул на моё плечо, — Как оно?
Я отступила ещё на шаг и стянула с себя майку.
— Намного лучше. Сегодня утром я сама сняла швы.
Мы уже неделю как вернулись домой из больницы. Силы Гаррета неуклонно возвращались, но доктор предостерег от любой интенсивной физической активности, пока легкое полностью не заживет. Так что, несмотря на ворчание моего пациента и моё собственное желание забраться на него сверху и трахнуть его как следует, нам пришлось подождать. Но это не означало, что я не могла подразнить.
Я опустила лямку своей майки ниже. Его глаза загорелись, когда он уставился на мою обнаженную кожу.
— Ниже, — велел он. Его строгий голос заставил меня прикусить губу.
— Я думаю, ты видел достаточно, — ответила я. Так тебе, паршивец. — Заживает великолепно, — ответила я и начала подтягивать лямку обратно.
— Не смей, блин, так делать! — он ткнул в меня пальцем, и обнаженные мышцы вдоль его торса напряглись от этого движения. — Покажи мне.
— Мою рану? — жеманно улыбнулась я. — Я уже сделала это.
— Клянусь Богом, я встану с этого дивана и положу тебя на своё чертово колено, Рыжая! — произнес он, начиная садиться.
— Подожди, подожди, — я протянула руку, чтобы остановить его. — Я бы не хотела, чтобы ты волновался.
— Слишком, блин, поздно для этого, — он стиснул зубы и прижал ладонь к члену, грозившему вырваться из пижамных штанов. — Покажи мне.
Я провела пальцами по краю своего топа, затем потянула ткань вниз, чтобы обнажить правую грудь.
— О, чёрт, — воскликнул он, сунул руку под штаны и начал поглаживать себя.
— Эй! — я рванулась вперед, чтобы остановить его руку. — Ты не можешь этого сделать. Доктор...
Он схватил меня, одной рукой сжимая мое предплечье, а другой дергая за джинсы:
— Мне плевать, если это убьет меня. Мне нужно быть внутри тебя. Сейчас же.
— Нет, — я шлепнула его по руке, но он запустил два пальца мне за пояс и большим пальцем расстегнул их.
— Ты только что сказала «нет»? — он ухмыльнулся мне и стянул мои джинсы и трусики до колен. — Ты сделала это, Рыжая, — он откинулся на подушки с болезненным стоном. — О, черт!