Блеск жемчуга
Шрифт:
Ее подстерегали и другие опасности.
Иногда она просыпалась, разбуженная странными и ускользающими снами, и у нее появлялось странное и почти непреодолимое желание пройти к сестре, поговорить с ней. «Ты моя сестра, Алисон, сестра! Я знаю, что тебе трудно поверить в это. Ты ведь такая светлая, а я - темная, и если ты отвергнешь меня, я пойму. Но… я просто хотела сказать тебе, что я горжусь тобой, очень горжусь».
А иногда какая то сила, притаившаяся в глубине души, подталкивала ее встать и пойти посмотреть на Ковбоя; может быть, он так же одинок и несчастен, как
Мейлин перестала доверять своей способности хранить боль в себе. И именно поэтому она старалась избегать как сияющих изумрудных глаз, так и соблазнительных голубых.
Однако этим утром, совершенно случайно, еще до встречи с Сэмом, она столкнулась с Алисон. Мейлин шла в Башню, а Алисон выходила из нее; ее глаза сияли от предвкушения поездки на Блэк Пир, чтобы познакомиться с одной из самых экзотических традиций Гонконга, практикой древнего искусства тай цзи, которым занимались в парках и у кромки воды пожилые китайцы.
У них состоялся бурный, но какой то бестолковый разговор, словесные взрывы перемежались долгим молчанием. Они говорили о погоде, о том, как хороша она для стройки, и как они заняты, что обеим не хватает двадцати четырех часов в сутках. Казалось, они ищут объяснение и извинение тому, что до сих не встречались друг с другом. И как раз в момент расставания Мейлин заметила в глазах Алисон твердую решимость; казалось, еще секунда - и она скажет, что несмотря на всю занятость, им непременно нужно чаще встречаться.
Но Мейлин так и не узнала, хотела ли Алисон сказать именно это. Она уже приготовилась ответить согласием на любое предложение Алисон, но вдруг в ней заговорила осторожность: ты же знаешь, о чем вы собираетесь говорить? О счастливом детстве Алисон, ее любящем отце? А может быть, Алисон поделится с тобой своим жизненным оптимизмом, своей верой в то, что каждый человек всегда должен быть добрым и никогда злым…
И прежде чем Алисон смогла вымолвить хоть слово, Мейлин торопливо сказала, что ей пора идти, она должна еще записать кое какие мысли, которые обсудит за завтраком с Джеймсом. Сестры расстались, но Мейлин еще несколько часов переживала это событие; тут в ее офис позвонил Сэм и попросил приехать к нему.
И вот она у него. Она переживала одновременно желание и страх: а вдруг именно Сэм Каултер обладает одновременно ключом к спасению ее сердца и рецептом его полного уничтожения.
Мейлин тихо вздохнула, и если до этого она не знала, что победит - страх или надежда, - то вдохнув хорошо знакомый запах, поняла: победил страх.
Повернувшись от котлована к Сэму, она бросила взгляд на сигарету в его руке.
– Ну ладно, своих легких вам не жалко, но неужели нельзя подумать о моих? Научные данные подтверждают, что косвенное курение тоже опасно для здоровья.
Сэм старался не курить при посторонних. Если бы он не был так захвачен
– Давайте заключим сделку, Джейд, - мягко ответил он, - если вы согласитесь отказаться от одной из своих самоубийственных привычек, я немедленно и навсегда брошу курить.
Мейлин собралась уже дерзко бросить: «Одну из моих самоубийственных привычек?»
Но тут же поняла: да, у нее немало таких привычек, и очевидно, что Сэм тоже понимает это.
– Вы даже не спрашиваете, какую именно?
– протянул он, словно не замечая, что огонек сигареты подбирается уже к его пальцам.
– Но мне все таки хотелось бы знать, какую косвенную пользу я получу, когда брошу курить.
– Косвенную пользу?
– торопливо откликнулась Мейлин, поняв, что он не собирается тушить сигарету, пока они не заключат сделку.
Мне бы хотелось почаще видеть вашу улыбку, а не сердитый взгляд. Так что если вы откажетесь от того, что заставляет вас сердиться на меня, даже когда я не курю, буду очень рад этому.
Если бы перед ней был кто угодно еще, Мейлин гордо задрала бы подбородок и отбрила бы его: «Вы полагаете, во мне есть что то самоубийственное, что заставляет меня сердиться на вас? А вы не слишком самонадеянны? Вам не кажется, что причина моего раздражения - только вы?» Но Мейлин не стала говорить всего этого, потому что отлично понимала: он прав, она сердится на него только потому, что хотела бы знать, как это, быть им любимой?…
В его голубых глазах не было и тени тревоги, хотя его кожа наверняка уже начала тлеть…
– О'кей!
– воскликнула она.
– Я согласна!
Но Сэм не стал тушить окурок. Вместо этого он медленно и спокойно приказал:
– Тогда улыбнитесь, пожалуйста!
Мейлин подчинилась его команде, и ее неуверенная улыбка превратилась в улыбку облегчения, когда он наконец потушил окурок.
– Вот так лучше, - спокойно сказал Сэм.
Он по прежнему не отрывал от нее глаз, не глядя на обоженное место: на него он сможет посмотреть позже. Сэм знал, что там останется шрам, вечное напоминание о том дне, когда он отнял у демонов разрушения их последнее оружие. Сэм уже ощущал их бешенство и их угрозу: так просто ему это не пройдет. Они найдут другой способ расправиться с ним. Они уже сейчас перенеслись из его легких в его сердце, чтобы залечь там в ожидании момента, когда можно будет нанести ему удар из за его чувства к Мейлин.
– У меня есть… - продолжил он было, но тут в офисе неожиданно появился Чжань Пэн.
Прораба «Нефритового дворца» с обеих сторон поддерживали его сыновья, тоже работавшие в его бригаде. Всего лишь час назад все они были совершенно одинаковы - загорелые, жилистые, какие то несокрушимые. Теперь же Чжань Пэн позеленел и, казалось, находился на грани жизни и смерти.
Сыновья подставили отцу стул, и Сэм с Мейлин бросились к нему.
– Пэн?
– встревоженно спросил Сэм.
– Что случилось?