Блестящая партия
Шрифт:
— Надеюсь, Джонни, ты не озяб?
— Нет, папа. Мне очень нравится ехать верхом. Я видел много зайцев, и мы с Уиллом заметили пару оленей.
Они проехали еще мили две и наконец оказались у лесистого участка, где среди лиственниц возвышались несколько великолепных высоких сосен. Всадники спешились, повозки остановились.
— Давайте, ребята, выбирайте рождественскую ель, — велел Джон.
— Я думаю, выбирать должны Френсис и Уильям. Меня не будет здесь на Рождество, — заметил Джонни.
Горничные
— Мне не управиться с топором, поэтому я, наверное, помогу резать плющ и наберу немного сосновых шишек, — решил Джонни.
Сначала Френсис, потом Уильям по очереди работали топором. Они очень старались, но им удалось прорубиться только до половины крепкого ствола, и в конце концов они отдали топор отцу.
Джон снял плащ и приступил к делу.
— Вы проделали самую трудную часть работы. Теперь осталось уже немного.
Послышался треск, похожий на выстрел в морозном воздухе, и мальчики радостно вскрикнули. Дерево начало падать, и тут Джон увидел санную упряжку. Дерево рухнуло в одном футе от саней, лошади заржали в испуге и стали на дыбы. Человеку, державшему в руках вожжи, понадобилось немало умения, чтобы справиться с лошадьми.
В этом человеке Джон узнал брата, а рядом с ним, вцепившись в борт саней, сидела бледная леди Джорджина. Джон пришел в ярость оттого, что Френсис подверг Джорджину опасности.
— Какая глупость! Вас могло убить!
Он вонзил топор в ствол дерева и подошел к лошадям, чтобы успокоить их. Френсис делал вид, что ему все нипочем — ведь с ним была его прекрасная дама.
— Тогда ты стал бы герцогом Бедфордом. Но общество ни за что не поверило бы, старина, что это просто несчастный случай!
Джону это не показалось смешным.
— С вами ничего не случилось, леди Джорджина?
— Да, благодарю вас. Это такая редкость — что кто-то из землевладельцев сам рубит для себя рождественскую ель, и я была готова поклясться, что мы наткнулись на моего отца.
— Какая жалость, старина, что вас приняли за чьего-то отца, — насмешливо бросил Френсис брату.
При этих словах Джорджина выгнула бровь:
— А вы, ваша светлость, смогли бы свалить топором дерево высотой двадцать футов?
— Моя дорогая леди, у меня есть для этого слуги.
— Очень жаль, Френсис.
Она надула губки.
— Когда вы так надуваете губки, я не понимаю, собираетесь ли вы меня поцеловать или плюнуть на меня.
— Можете быть уверены, что не первое из двух, — дерзко ответила Джорджина.
На этот раз пришла очередь Джона посмеяться над братом. Но смех скрывал его истинные чувства. Он видел, как они смотрят друг на друга, слышал их взаимное подшучивание, и все внутри
Из-за деревьев появился Джонни:
— Я слышал, как заржали лошади, — что случилось? Ах, это Джорджи и дядя Френсис. Вы катаетесь на санях… как это весело!
— Здравствуй, Джонни. Не хочешь ли проехаться вместе с нами?
Джорджина сделала вид, что не замечает хмурого лица своего спутника. Джонни посмотрел на отца.
— Я… мне бы и в голову не пришло навязывать вам свое общество, леди Джорджина.
— Вздор! — Она бросила взгляд на его отца, неодобрительно смотревшего на них. — Я настаиваю. Ты можешь прокатиться с нами, пока остальные будут грузить ель на повозку. Иди и садись сюда, между нами.
— Если вы придвинетесь ко мне, — предложил Френсис, — Джонни сможет сесть сбоку, и оттуда ему будет лучше все видно.
Но Джорджина отвергла его предложение.
— Я хочу, чтобы Джонни сел рядом с вами, Френсис, и тогда вы сможете на какое-то время передать ему вожжи.
И она протянула руку, ожидая, что Джон Расселл поможет ей выйти из саней, чтобы Джонни мог сесть в середине. Джон принял протянутую руку и крепко сжал ее. Не настолько крепко, чтобы ей стало больно, недостаточно, чтобы дать ей понять — он разгадал ее уловки и одобряет их.
Джорджина улыбнулась своей таинственной улыбкой: она поняла, что Джон заметил ее ироническое самодовольство, вызванное тем, что, пустив в ход свои чары, она без труда заставляет его братца исполнять ее пожелания. Ей показалось забавным, что они с Джоном могут общаться без слов. Когда Джонни уселся, она прыгнула в сани, и лошади рванули вперед.
Френсис замедлил их бег и, чтобы угодить Джорджине, обнял своего племянника и отдал ему вожжи.
— Будь внимателен с лошадьми — не давай им воли. Это кобылы, и сейчас они немного нервничают.
— Вам не нравится, когда женскому полу дают волю?
— Ради одной особы женского пола я могу изменить свое мнение.
— А вдруг окажется, что одной особе женского пола ваше мнение совершенно безразлично? Она просто закусит удила и помчит, забыв обо всем.
— Забыв обо всем? — переспросил Френсис с плотоядной усмешкой. — Это что, обещание?
После десятиминутной езды Френсис забрал у мальчика вожжи, повернул сани и поехал назад. Когда они подъехали к повозкам, Джорджина выпрыгнула из саней и высадила Джонни.
— Ты отлично правил.
— Спасибо, миледи. Спасибо, дядя Френсис.
Джорджина даже не взглянула в сторону Джона Расселла, но знала, что он наблюдает за ней. Когда она снова уселась в сани, Френсис спросил ее голосом соблазнителя:
— Не хотите сесть ближе ко мне и править лошадьми, леди Джорджина?