Ближний круг госпожи Тань

Си Лиза

Говорят, что брак и судьба предопределены, но мы с Маожэнем наняли сваху, чтобы две старшие дочери удачно и, как оказалось, счастливо вышли замуж. Юэлань и Чуньлань живут достаточно близко, чтобы я могла регулярно навещать их. Помогать им во время беременностей и родов было настоящим подарком. И огромная радость видеть их здесь с маленькими детьми на руках, одетых так, словно они направляются в императорский дворец. А как добры мои старшие девочки к своей младшей сестре, которая пришла на праздник, прикрытая вуалью почти до пояса!

Я жду прибытия Мэйлин

и ее семьи, а пока ко мне подходят родные. Мой брат, Ифэн, носит чиновничий халат с вышитыми знаками отличия и шляпу, которые возвещают всем о его статусе магистрата. Его сын, мой племянник, сейчас готовится к экзаменам. Я верю, что юноша последует за своим отцом на государственную службу. Мы с Ифэном часто навещаем его – на Новый год и когда вместе совершаем подношения тем, кого потеряли. Дедушка умер через три года после бабушки. Вскоре после этого мой отец вышел в отставку, вместе с женой вернулся в Уси и поселился в Особняке Золотого света. Он до самой кончины, случившейся два года назад, охотно использовал свои связи, чтобы помочь молодым людям, надеющимся подняться в чиновничьей среде. Через год умерла и вторая Досточтимая госпожа. Ифэн проводил и продолжает проводить все обряды.

– Где госпожа Чжао? – спрашиваю я, заглядывая брату через плечо.

– Теперь, когда она получила статус Достопочтенной матери, посчитала, что ей не подобает приезжать на гонки.

– Достопочтенная мать, – повторяю я. Меня радует, что Ифэн по-прежнему предан госпоже Чжао. Но если по какой-то причине его жена станет возражать, я приму госпожу Чжао в Благоуханной усладе. Мне потребовалось много лет, чтобы понять, что она ненамного старше меня, так что, возможно, мы вместе будем тихо дряхлеть, занимаясь вышиванием и рассказывая поучительные истории в особом уголке внутренних покоев.

Наконец приезжает Мэйлин. Она вполне обеспечена и носит изысканные платья, купленные на собственные деньги. Рядом с ней гордо вышагивает ее муж, тоже преуспевающий. Между ними идет Дайжу, их восемнадцатилетний сын. На несколько шагов позади семенит девушка – выживший ребенок госпожи Чэнь, Пятая дочь, которую некоторые в Уси теперь называют Молодой повитухой.

Дайжу обгоняет родителей, кланяется нам с мужем, а потом спрашивает, здесь ли Лянь. Мальчик учтив, он, как я и обещала Мэйлин, получил образование в нашей домашней школе.

– Позволь проводить тебя, – говорит Маожэнь.

Муж поднимается и уходит с Дайжу. Кайлу обращается к Мэйлин:

– Жена, я хочу прогуляться до пагоды. Ничего, если я ненадолго оставлю тебя здесь?

Как только наши мужья исчезают из виду, Мэйлин садится рядом со мной. Так часто мы слышим о браках, где супруги скорее компаньоны, а тут наоборот – с Мэйлин я познала глубокую и чистую любовь.

– Помнишь, как бабушка обсуждала с твоей матерью возможность нашей дружбы? – спрашиваю я.

Мэйлин кивает.

– Дружба – это уговор между двумя сердцами. Соединив сердца, женщины могут смеяться и плакать, жить и умирать вместе.

– Представляла ли ты тогда, насколько верным это окажется для нас с тобой?

–

Нет, но я не могла представить и что увижу тебя на празднике, – отвечает она с нежной усмешкой.

Я смотрю на озеро.

– Ты столько лет живописала мне всё, что тут происходит! И да, я так себе это и представляла.

– А взамен ты научила меня читать и писать.

Я наливаю две чашки вина, и мы некоторое время наблюдаем за игрой детей.

– Ты уже отобрала случаи, которые включишь в книгу? – спрашивает Мэйлин.

Я вздыхаю и воздеваю руки к небу.

– Не понимаю, почему ты упорно настаиваешь на написании книги?!

– Потому что ты просто обязана это сделать. Знаешь, как говорится, у стариков много знаний и опыта, как у старых деревьев много корней.

– То есть ты записала меня в старики? – поддразниваю я ее.

– Я лишь говорю, что ты врач и десятилетиями лечила женщин и девочек. Ты должна поделиться своими знаниями.

– Да, я хотела бы приобщить к знанию побольше жен и матерей, – признаюсь я, смущаясь озвучить это желание даже подруге. – Но если я напишу книгу – ну, вдруг! – не подумают ли люди, что я ищу славы?

– Ты не доктор Ван! – сурово отвечает она. – Твоя цель – помочь другим!

Я в очередной раз обдумываю идею написания книги – мы с Мэйлин не впервые обсуждаем эту тему.

– Если бы я могла описать симптомы, а затем рецепты составов с точными измерениями и временем, необходимым для приготовления, женам и матерям не пришлось бы рисковать своей скромностью или скромностью своих дочерей, отыскивая пути к здоровью…

– Именно про это я и толкую!

– Но тогда женщина должна быть грамотной, – замечаю я.

– Не каждая женщина обладает этим умением, – признает моя подруга. – Но кто знает? Женщина может попросить прочесть соседку или подругу.

Мы погружаемся в молчание, обе в раздумьях.

Мэйлин дотрагивается до моего запястья, привлекая внимание.

– Если ты выберешь простые ингредиенты…

– Недорогие, ты хочешь сказать!

Мы смеемся, но она права.

– Никто никогда не скажет, что мои средства – сплошная показуха, – наконец говорю я. – Я всегда думаю о связи эмоций и тела. Яростная радость атакует ян, яростный гнев повреждает инь. Если бы я писала книгу, то хотела бы включить в нее заболевания печени, на которые влияют различные виды гнева, который мы, женщины, должны скрывать от мужей, свекровей и наложниц. А еще есть болезни легких, связанные с эмоциями – печалью и тревожностью.

– Помнишь Иволгу? – спрашивает Мэйлин. – Мне кажется, я ее тут сегодня видела. Женщины не только борются со своими эмоциями, но еще и трудятся в поте лица, а некоторым, как Иволге, вредит чрезмерный труд.

Я киваю, вникая в ее слова.

– Я не знаю ни одного врача-мужчины, который описывал случаи, связанные с болезнями работающих женщин.

Кайлу идет в нашу сторону, а это значит, наше с Мэйлин время истекает. Подруга сжимает мое запястье.

– Скажи, что сделаешь это. Нет, не так! Пообещай, что сделаешь это!