Близкие люди
Шрифт:
Или так казалось? По крайней мере Степан совсем ее не боялся. Ну вот ни капельки!
Нет, все-таки нужно на ней жениться. И Иван бы с ней поладил. Она стала бы ходить к нему в школу, и все проблемы решились бы сами собой, и в отпуск они бы все вместе поехали. Интересно, понравилось бы ей в Озерах?
— Все, ребят, я поехал, — сказал Степан, внезапно развеселившись, — к «Дюпону» вернусь. Саш, разберись с бухгалтерией, у них три новых компьютера, и все непрерывно «виснут».
— Ты подозреваешь диверсию? — Саша пристроила
— Кофе мне некогда пить. И подозреваю я, как обычно, не диверсию, а некомпетентность. Черный, из Нижнего звонили?
В мае в Нижнем Новгороде открывалась большая строительная выставка, в которой компания традиционно принимала участие. Как правило, выставками занимался Белов, но в Нижнем у Чернова были собственные, давно наработанные связи.
— Отдел маркетинга что-то чудит, — скучным голосом сказал Чернов вместо ответа. Отдел маркетинга подчинялся Белову. — Не пойму я, готовы они к выставке или не готовы…
— Ну так пойди и разберись, — предложил Степан.
— Там Белов главный!
— А по выставке ты главный! Все, пока. Вы мне надоели.
Чернов и Саша некоторое время смотрели ему вслед, а потом Саша предложила неуверенно:
— Кофе сварить?
Не глядя на нее, Чернов отрицательно покачал головой.
Ему было в ее присутствии неловко.
Она собрала со стола свои бумаги и пошла к двери, но задержалась.
— Вадим, я не пойму, ты что, на меня сердишься?
— С чего ты взяла? — спросил он грубо. — И не думаю даже.
Она помолчала.
— Я знаю вас как облупленных, — сказала она наконец, — всех троих. И я уверена, что ты за что-то на меня сердишься.
— Не выдумывай, — буркнул Чернов и зачем-то взялся за телефон. Звонить ему было некуда, но в этот момент он желал только одного — чтобы Саша от него отстала. Она и отстала.
Постояла еще секунду в дверях и вышла. В коридоре мелькнули ее прямая спина и платиновые волосы.
Чернов стиснул кулак так, что из вчерашней ссадины просочилась сукровица.
Что за напасти? Что за подозрения? Он отдал бы все на свете, только бы избавиться от этих подозрений, не важно, обоснованные они или нет.
Вот до чего ты дошел.
Ему обязательно нужно было посмотреть еще раз Володькину тетрадку. Ему это было просто необходимо.
Не посмотрев ее, он не мог принять решения, а от этого решения — Чернов был в этом совершенно уверен — зависело теперь все.
И он не мог ее посмотреть!
Не мог этого сделать, не вызывая подозрений. Всякие безумные мысли приходили ему в голову, например, залезть в офис ночью, охрану усыпить, видеокамеры переломать, а тетрадь уничтожить. Или уехать на Сахалин и записаться там в рыболовецкую флотилию. Или нанять взломщиков, чтобы они выкрали эту злосчастную тетрадь.
Угораздило же Степана ее найти!..
Он слизнул с костяшки пальца прозрачную каплю и, беспощадно сдирая треснувшую кожицу, сунул руку в плотный джинсовый карман.
Мать твою, как все хреново! Он даже не ожидал, что все может обернуться так хреново!..
Он должен принять решение, от которого зависит не только его жизнь. И он не знает — ну совсем не знает! — каким должно быть это решение!
И Сашка в последнее время его избегает. Даже такое толстокожее и бесчувственное бревно, как он, это заметил.
Чернов зачем-то обошел огромный кабинет по периметру и сел за Степанов стол. Кабинет был создан специально нанятым дизайнером в лучших традициях продвинутых американских корпораций — один на всех. На столе у Степана была всегдашняя свалка из нужных и ненужных бумаг, горы канцелярской муры, которую Степан обожал, нелепая металлическая фигурка рабочего в каске и с мастерком, сделанная в ультрамодном стиле «техно», и фотография Ивана.
Черт побери эту проклятую жизнь, а у него даже ребенка нет!
Нет и не будет.
Степан, несмотря ни на что, — счастливый человек. Просто иногда он этого не понимает.
Зазвонил телефон. Чернов вздрогнул, как будто к шее приложили оголенный провод.
Все правильно. Так и должно быть. Теперь он будет вздрагивать от каждого телефонного звонка. Замирая от тревоги, он прислушался. Трубку взяла секретарша, хотя это была личная Степанова линия. Очевидно, он переключил ее на секретаршу, когда уезжал. Некоторое время совсем ничего не было слышно, а потом зеленая лампочка на аппарате погасла — трубку положили.
Ничего, все в порядке, на этот раз обошлось.
— Вадим Алексеевич, — вдруг сказал селектор голосом секретарши, — Павлу Андреевичу звонили из школы, просили перезвонить, а мобильный у него не отвечает. Что мне делать?
— Ничего не делать, — сердито сказал Чернов. Секретарша своей прозой жизни отвлекла его от печальных и высоких мыслей. — Все равно мы с вами его не догоним, даже если немедленно побежим. Поэтому делать нам нечего. Будем ждать, когда мобильный заработает. Но вы время от времени ему позванивайте. Вдруг что-то срочное…
Только он положил трубку, как позвонила жена и грустным голосом сообщила, что у мамы опять был сердечный приступ.
У мамы регулярно случался «сердечный приступ» на почве просмотра очередного сериала. Несколько лет назад, когда сериалы только входили в моду, Чернов ловил себя на гнусном желании своими руками задушить кого-нибудь из создателей этого бессмертного жанра.
А потом ничего. Потом он привык.
Он вообще ко всему привык. Человек быстро ко всему привыкает.
— Я у мамы, — говорила в трубке жена, — и ты приезжай сюда. Только тебе нужно будет заехать в аптеку.