Близнецы по несчастью
Шрифт:
– Во-первых, одна из оставшихся в живых подпольщиков – Светлана Фадеева – скончалась пять лет назад.
Начальник кивнул:
– А во-вторых?
Подчиненный выдержал паузу, чтобы ошарашить его ответом:
– Один из оставшихся – не тот, за кого себя выдает.
Генерал выдохнул:
– Прохоренко?
Огуренков покачал головой:
– Нет, Черных. Однако это еще ничего не значит. У старика трудная судьба. Вот что мне удалось раскопать.
Свиридов взял несколько листков бумаги с напечатанным текстом и поднес к глазам.
– Ничего не могу разглядеть, – жалобно признался он через минуту. – Зрение уже не то. Ты не мог бы прочитать мне?
Петр примостился на диване:
– Лучше расскажу.
Глава 14
Черных
Пронырливому эсбэушнику с большими связями, перешедшими в наследство от отца, не понадобилось много времени, чтобы раскопать ту часть биографии Ярослава Ивановича, которую тот надежно скрывал несколько десятков лет. Сын инженера-промышленника Владислава Яковлевича Черненко и графини, ведущей свой род от Радзивиллов, с малолетства не гордился своим происхождением. И, надо признаться, причины этому были. Как ни странно, но его мать, женщина голубых кровей, всей душой приняла революцию. Пламенные агитационные речи часто срывались с ее уст. Отец, более прозорливый, чем жена, морщился:
– Перестань, Маша. Неужели ты не в состоянии посмотреть глубже? – Уверяю тебя: сотрудничество с Советской властью ни к чему хорошему не приведет.
Она пожимала узкими плечами:
– Что ты предлагаешь?
Мужчина обнимал ее:
– Бежать отсюда. Ты знаешь: у меня земля в Заднестровье. Ну, что, поедешь со мной?
Мария Григорьевна отворачивалась:
– Хочешь – уезжай. Тебя никто не держит.
– А вы?
Владиславу Яковлевичу была неприятна мысль, что придется расстаться с любимой семьей хотя бы на время. И все же он принял нелегкое решение:
– Я обустроюсь и пришлю вам весточку. Поверь, нам не дадут спокойно жить, учитывая наше происхождение.
Отцу Ярослава удалось добраться до Кишинева и отправить жене длинное обстоятельное письмо. К тому времени Мария Григорьевна вдоволь хлебнула лиха и была готова ехать немедленно. В революции она разочаровалась.
– Мы уезжаем к папе? – спрашивал маленький Ярик, видя, как мама собирает вещи, готовя некоторые к продаже. Она гладила его светлые волосы:
– Да, мой хороший.
Однако граница уже была на замке. Пришлось нанимать проводника и отдать ему все деньги, вырученные за вещи. Коренастый мужичонка с хитрыми, бегающими глазками обещал организовать переход через границу.
– Ничего не бойся, хозяюшка, – бойко обещал он, когда женщина передавала ему последние сбережения. – И ахнуть не успеете, как попадете в объятия супруга.
Какое-то шестое чувство подсказывало Марии Григорьевне: не верь, попытайся связаться с мужем, возможно, он возьмет проведение опасной операции на себя. Однако женщина этого не сделала. Проводника рекомендовал один знакомый как человека опытного и не раз организовывавшего подобные мероприятия. Итак, с маленьким сыном она пустилась в далекий путь. Чутье ее не обмануло: поздней ночью на берегу Днестра проводник словно провалился сквозь землю. Взяв на руки уставшего Ярика, она попыталась сама найти дорогу, однако грозный окрик «Стой» и последовавший за ним выстрел остановили ее. Из темноты, как привидения, возникли пограничники и схватили полумертвых от страха женщину и ребенка. Позже Мария Григорьевна подумала: проводник наверняка оказался предателем.
После длительной отсидки в КПЗ пограничного отряда и бесконечных допросов Марию Григорьевну с сыном отпустили. Это происшествие породило страх перед Советской властью за единственную кровиночку – Ярика. Страх, от которого она не могла избавиться до конца своих дней. Женщина уничтожила документы и бежала в Среднюю Азию. Опасно было оставаться там, где их знали. Несколько лет Ярик скитался с матерью по грязным аулам. Марии Григорьевне удалось убедить местное начальство, что в поезде у нее украли документы, и получить новые. Она
На следующий день после ареста матери Ярослава Котикова вызвала к себе директор Галина Львовна Шубина. Поправляя высокую прическу, делавшую ее похожей на новогоднюю елку, она заявила безапелляционным тоном:
– Вы в курсе ЧП, случившегося в вашем классе. Следовательно, в ближайшие дни должны провести комсомольское собрание. Я буду на нем присутствовать.
Брови учителя поползли вверх:
– Извините… Я вас не понял. И какой вопрос на повестке?
– Не поняли? – выпуклые водянисто-серые глаза ощупывали его лицо, как прожекторы. – Детям членов семьи изменников родины не место в комсомоле.
Вячеслав Петрович поморщился. Исключение из комсомола означало крах для Ярослава Черных. Он не мог этого допустить.
– Мальчик ни в чем не виноват. – От его резкого тона директор вздрогнула. – Мы не вправе осуждать детей за ошибки родителей.
Она демонстративно повернулась к нему спиной, давая понять: разговор окончен.
– День и время назовете секретарю.
Учитель вышел из кабинета директора бледнее мела. В голове штопором крутилась мысль: надо спасать парня. Но как? На дрожащих от волнения ногах он вошел в пустой класс, раскрыл портфель и, достав блокнот, принялся лихорадочно листать исписанные страницы с адресами и телефонами. На одном телефоне он задержал взгляд. Пожалуй, этот человек, Леонид Щепихин, его однокурсник, а теперь заведующий отделом Крымского обкома комсомола, сможет спасти парня, если захочет. Ленька дал ему свои координаты, когда они встретились на областной конференции, просил обращаться в случае чего. И вот этот случай наступил. Котиков поднял Леонида с постели.
– Мне надо спасти одного парня! Потом ему комсомол еще и спасибо скажет.
Выслушав товарища, Щепихин бодро прокомментировал:
– Если все обстоит так, как ты рассказываешь, дело не стоит выеденного яйца. С родным отцом Ярослав не общался со времени его отъезда за границу, так? Мать давно совслужащая, без порочащих связей. Думаю, ее тоже вскоре отпустят, но не проси вступаться еще и за мамашу. Чего же хотят от парня? Давай телефон вашей директрисы.
Итак, собрание не состоялось. Слава Черных остался в комсомоле. А потом стало не до него… Стремительно вторгшись в пределы нашей Родины, немцы уверенно продвигались к Крыму.
Глава 15
Выслушав донесение Петра, основанное на личном расследовании и записях первой части дневника Котикова (предусмотрительная Клавдия Федоровна сделала несколько копий), Александр Афанасьевич почесал за ухом:
– Значит, предатель – Черных. Ловко он все подстроил. Только с Виталием Борматенко вышла неувязочка. Парень никак не ожидал, что его учитель обрушит на голову начальника железнодорожного узла саперную лопату. Знаешь, – с каким-то злым удовольствием констатировал генерал, – я подозревал его с самого начала. Он и взрывчатку дал Светлане уже без взрывателей. И партизанский отряд погиб по его милости. Только Ярослав знал его точное местонахождение. Все сходится.