Близости
Шрифт:
Я пристально вглядывалась в кабинку напротив, переводчик поднял голову, он говорил, и я продолжала переводить, долгое мгновение мы не отводили глаз друг от друга.
Свидетельница умолкла, и другой переводчик снова посмотрел вниз. Простите, я не оставила времени на перевод, сказал он. Прошу прощения. Свидетельница подняла голову к кабинкам. Прошу прощения, повторила я. Можно продолжать?
Должно быть, кто-то сказал ей, что уже можно, потому что она снова заговорила. Я посмотрела вниз, на свидетельницу, и меня пронзило: до чего странно, я произношу ее слова за нее, так неправильно выговаривать слово «я» — это ее «я», не мое, вот местоимение, в котором для нас двоих нет места.
Я
Прокурор кивнул. Его голос прозвучал очень мягко.
Вы сознавали, что эти мужчины были из группировок, сформированных бывшим президентом сразу после выборов?
Кеес мигом вскочил на ноги. Ваша честь, от свидетельницы нельзя ожидать, чтобы она судила…
Свидетельница прервала его, и он осекся. У меня аж дыхание перехватило, когда она подалась вперед и, скрестив руки на столе, заговорила в микрофон ровным голосом.
Небольшая задержка, и вот уже переводчик в кабинке напротив говорит, и вот я говорю, и в моем голосе слышна дрожь, не как у другого переводчика, не как у самой свидетельницы, ее голос оставался ровным, и твердым, и сильным: Да. Я нисколько не сомневалась. Я точно знаю, кто были те люди и почему они пришли убить нас. Я точно знаю, кто приказал им истребить всех нас.
Пока я переводила, я не могла удержаться и смотрела то на молодую женщину, то на бывшего президента. Которому не нужны были все эти языковые слои переводов. Который сидел, вытянувшись по струнке, без движения, и который неотрывно, с предельным вниманием следил за свидетельницей.
14
Спустя неделю я повстречала Антона в ресторане неподалеку от Суда. Меня туда пригласила на ланч Беттина. Неформальное общение с подчиненными не в стиле Беттины, так что было нетрудно догадаться: она хотела что-то со мной обсудить, скорее всего, мой контракт и вопрос, останусь ли я в Суде.
Вопрос этот с некоторых пор начал меня угнетать, и чем дальше, тем ощутимее. Со дня выступления той самой свидетельницы работа в кабинке давалась мне труднее, я стала иначе смотреть на своих коллег. По приезде я увидела в них цельных личностей, а теперь все изменилось, теперь в моем понимании эти личности были исковерканы жутковатыми изломами, расстройствами разной степени, не очень-то совместимыми с жизнью. К тому же у меня до сих пор не было внятного ответа на вопрос, связанный с Адрианом. Я не знала, хочу остаться или нет. Но если придется уезжать, то куда? Альтернативы мне пока что в голову не приходили. По одной этой причине мне было глубоко небезразлично, продлит Суд мой контракт или не продлит.
Но Беттина не поднимала эту тему до самого конца нашего обеда, поэтому я весь ланч просидела как на иголках и ела без большого аппетита. Ресторан был итальянский, он располагался в недавно отремонтированном помещении старинной аптеки. Наш столик был рядом с кухней, и я могла обозревать весь обеденный зал. Ресторан пользовался спросом как место для свиданий и торжественных случаев, но сейчас, в середине дня, все столики заняли пришедшие на бизнес-ланч. Суд сегодня не заседал, но даже с учетом этого Беттина вела себя на удивление расслабленно, она заказала закуски, потом горячее. Я сидела и думала, что вот мы сделали заказ, самое время объяснить мне, к чему наш внезапный выход в свет, но нам принесли еду, мы начали есть, а она все болтала о пустяках. Когда мы пришли, в ресторане было битком, после двух зал стал стремительно пустеть, никто, кроме нас, не зависал за столом. Беттина же упорно не заводила речь о главном. И только когда официант предложил нам взглянуть на десерты, и Беттина согласилась за нас обеих, и мы заказали кофе с десертом — только тогда она наконец сказала: я хотела кое-что с вами обсудить.
И в этот самый миг в ресторане появился Антон. Он вошел в обеденный зал, сопровождаемый хозяином заведения, тот громко смеялся каким-то словам Антона, видимо, Антон поведал ему одну из своих нескончаемых историй. Пока двое мужчин пересекали опустевший ресторан, энергия так и пульсировала в притихшем было зале. Они оживленно беседовали и жестикулировали, хозяин явно симпатизировал Антону вполне искренне, наверное, Антон — постоянный посетитель. Его хромота сейчас казалась едва уловимой, он был куда бодрее, чем во время нашей встречи у Элины, и определенно в лучшем расположении духа. Хозяин отвел его к угловому столику. Антон сел, поставил трость сбоку, разгладил ладонями скатерть — столик был один из лучших, и Антону это явно нравилось. Мужчины еще пообменивались бурными шутками, наконец хозяин вручил Антону меню и удалился. Антон отложил меню, взял очки для чтения и водрузил их на кончик своего гигантского — я только сейчас поняла, насколько гигантского! — носа. Как я раньше не заметила? Антон взял смартфон, энергично постучал по экрану и отложил гаджет в сторону. Я пригласила вас пообедать вместе, начала Беттина, и я повернулась к ней. Она пристально за мной наблюдала и теперь сделала многозначительную паузу. Разумеется, она гадала, что меня так отвлекло. Так вот, я пригласила вас пообедать вместе, чтобы сообщить вам: мы продлеваем ваш контракт и предлагаем вам должность в штате.
Даже сидя на другом конце зала, я услышала, как завибрировал телефон. Мое внимание снова откочевало к угловому столику — взяв гаджет, Антон нетерпеливо впился в экран, будто чего-то ждал. Потом вздохнул, стащил очки, взялся за трость и окинул зал властным прищуром. Его взгляд упал на меня, я поспешно отвернулась обратно к Беттине. Нас очень впечатлила ваша работа на протяжении этого года, между тем говорила она. Это был период, не лишенный трудностей, для Суда — во многом переходный период.
Надо было что-то ответить, Беттина и так недоумевала, отчего я веду себя так странно. Я кивнула и сказала: спасибо. Мало, конечно, но я не знала, что еще добавить. Мысли блуждали вокруг Адриана: думать, что наши отношения еще существуют, что он ко мне вернется, — означает витать в облаках. Я это понимала. Но в те моменты, когда мне случалось столкнуться нос к носу со своими эмоциями, со своим эго, я вынужденно признавала унизительную правду: один-единственный звонок или какое-нибудь послание — и моя надежда восстанет из праха. Если Адриан прямо сейчас пришлет мне сообщение, если напишет, что возвращается через несколько дней, и больше ничего, я твердо знаю, что посмотрю Беттине в глаза и скажу, что с радостью принимаю предложение, а неудобства, связанные с работой, я уж перетерплю.
Но никто не присылал мне никаких сообщений, и я не знала, что ответить. Мое живучее чувство к Адриану, мое нерациональное влечение — вот, по сути, и все, что у меня было. Антон сидел на своем конце зала, в мою сторону не оборачивался, вряд ли он меня вообще заметил. Он хмурился на экран смартфона, уже дошел до той точки, когда ожидание вот-вот перекипит в раздражение, в недовольство, может, он здесь встречается с важным клиентом или с кем-то, кто намерен продать редкий фолиант, мне казалось, было что-то алчное в его ожидании. Беттина молчала, и я заставила себя заговорить. Процесс был интересным вызовом, сказала я, и она участливо покивала. А что с той свидетельницей, где она? — спросила я.