Блокада. Запах смерти
Шрифт:
– Хорошо устроились, – мотнул головой на коробочки Христофоров.
– Так эта еда не нам, а подросткам, их надо подкормить. Скоро серьезные операции проводить будем, вот и надо, чтобы парни зависели от нашей кормежки как можно сильнее, – пояснил Финютин. А затем неожиданно предложил: – Приходите вечером, мы знакомство с двумя девками из трамвайного депо свели, они нас познакомили с хозяйственником, который может на продукты спирта сменять. Мы уже один вечер хорошо погуляли, сегодня хотим еще гульнуть. Если придете, попросим их подружку привести.
– Девки молодые, безотказные, –
– С такими гулянками недолго в НКВД загреметь, – засомневался Христофоров. – Девки и донесут.
– Нет, – уверенно возразил Артур. – Они же у нас харчуются, сами себя еды лишать не станут.
– Хорошо, – согласился Бронислав Петрович, – пусть приводят подругу.
Вечером Христофоров, прихватив банку консервированных персиков, отправился на многообещающий вечер.
– Девку вам привели просто на загляденье – молодая, красивая, – с завистью цокнул языком Финютин, встретив своего начальника у порога квартиры.
Девушка и в самом деле оказалась милой. Она только утром поселилась у своей школьной подруги в общежитии и попала, как говорится, с корабля на бал.
– Повезло тебе, Верка, – твердила ее подруга Эля, вагоновожатая, – только пришла, а уже и компания хорошая, и угощение богатое. Мы-то с Дуней сколько голодали, пока таких фартовых ребят повстречали.
Дунька, третья подруга, лишь молча кивала в знак согласия. На примусе стояла сковородка, на которой разогревались две банки консервированной фасоли и банка тушенки. На столе красовались порезанный хлеб и плавленый сыр. Консервированные персики плавали в большом блюде, и при их виде даже у грустной Веры оживился взгляд.
– Я такие всего один раз, еще до войны в праздник ела, отчим с работы в заказе продуктовом принес, – сообщила она Брониславу Петровичу.
– Буржуйка! – отреагировала ее подруга. – А я вот впервые вижу.
Дунька снова промолчала и только едва заметным движением отщипнула от кусочка черного хлеба корочку и, словно дикий зверек, быстро сунула себе за щеку. Потом, удостоверившись, что этого никто не заметил, начала потихоньку жевать.
– За знакомство! – Финютин разлил разбавленный спирт по рюмкам.
Курпатый разложил по тарелкам фасоль с тушенкой, от запаха которой даже у Бронислава Петровича потекли слюнки. Все чокнулись. Вера после первого глотка закашлялась от крепкого спиртного и потянулась к закуске, но ее остановил Артур:
– До дна нужно выпить, как все мы.
– Ой, да я же буду пьяной, – испугалась девушка.
– А мы для чего пьем? – расхохотался Курпатый.
– Давай, подруга, не позорь меня перед людьми. – поторопила ее Эля.
Вера выпила и вдруг, быстро захмелев, обратилась к Христофорову:
– А я вас узнала.
– Да? И откуда же вы меня знаете? – Бронислав, которому девушка понравилась, ощутил дискомфорт.
– Вы же пели в оперном театре, – вспомнила его прошлое Вера. – Я раньше, до войны, на каждую оперную премьеру с мамой и отчимом ходила.
– Ну и как я пел? – не без интереса поинтересовался Христофоров.
– Ой, мне так нравилось! – призналась Вера. – Я даже подружку свою по институту, у которой вы дома бывали,
На последних словах девушка покрылась густым румянцем.
– Была? – с улыбкой спросил Бронислав Петрович, отметив в ее словах перво-наперво наличие общих знакомых.
– Вы сильно изменились и уже не похожи на того Христофорова.
– А у кого это я из твоих подружек дома бывал? – задал важный для себя вопрос Бронислав Петрович.
– У Насти Петраковой. Вы у ее деда заказывали одежду.
Услышав ответ Веры, Бронислав Петрович почти физически почувствовал поднимающуюся волну злости. Христофоров отчетливо вспомнил Марию, свою дочь Катю и досадливо поморщился, поскольку это воспоминание разбудило уже подзабытое темное желание, с которым он, кажется, расстался навсегда. Он захотел крови. Ведь совсем недавно он вынашивал планы отмщения Петраковым, и объектом была избрана Анастасия. До сих пор та оставалась недосягаемой для него, и вот неожиданно ему повезло – он встретил ее близкую подругу. Бронислав Петрович, захваченный своим страшным планом, стал выяснять у девушки о ее родных и, узнав, что те арестованы, только укрепился в своем нечеловеческом намерении. Пьяная компания уже начинала переходить от застолья к откровенным любовным утехам, и, шокированная поведением подруг, Вера выбежала из комнаты в холодный коридор. Туда же вышел Христофоров и стал ее успокаивать.
– Вам тоже неприятно такое общение? – обрадовалась девушка.
– Конечно, я же интеллигентный человек, – продолжил плести свою паутину бывший певец.
– Я хочу вернуться в общежитие, но не знаю, как увести Элю и Дуню, – сказала Вера.
– Да их сейчас даже под конвоем не увести, – хмыкнул Бронислав.
– Что же мне делать? – Вера была готова расплакаться.
– А пойдемте со мной, – предложил Христофоров, – у меня отдельная квартира, в ней две комнаты, и вы меня не стесните.
– Не знаю, удобно ли? – покраснела девушка.
– Вы, что же, мне не доверяете? – сделал обиженное выражение лица бывший оперный певец. – Я же известный человек. И опять же, у нас общие знакомые.
– Да нет, что вы, я вам полностью доверяю, – опасаясь, что обидела мужчину, стала оправдываться Вера. – Хорошо, пойдемте, если вы настаиваете.
Они вышли из дома и направились на старую квартиру Христофорова, в которую с момента выезда из города Бронислав ни разу не ходил. «Главное, прошмыгнуть незаметно, чтобы соседи не заметили», – думал Бронислав Петрович, крепко держа под руку свою жертву, словно боясь, что она начнет вырываться.
Ему повезло. Время было позднее, поэтому у дома и в подъезде никого из соседей они не встретили. Дверь и замок оказались целы и невредимы. Правда, в квартире было неубрано и ужасно холодно, и Вера, переступив порог, поежилась от какого-то неприятного ощущения.
– Вы, Бронислав Петрович, кажется, давно печку не топили, – пояснила она свою реакцию Христофорову, который внимательно, даже пристально следил за ней.
– Сейчас растопим, – пересохшими от волнения губами произнес мужчина, предвкушая удовольствие от предстоящего действа.