Блокада. Запах смерти
Шрифт:
– Господин полковник поздравляет вас, – перевел очередную фразу высокопоставленного немца Шнип, – сегодня ночью ваша группа будет заброшена в русский тыл, и вы на деле сможете доказать свою преданность великой Германии.
– Ни хрена себе! – вырвалось у Мазута.
Полковник повернулся к Шнипу, желая понять, что сказал курсант, и тот перевел. Немец добродушно засмеялся, отнеся эмоциональный вскрик к радости русского за предоставленную ему честь. Затем объявили состав группы. Кроме перебежчиков в нее вошли Дед и, ко всеобщему удивлению, фельдфебель, который застрелил Дрына. Услышав имя последнего, Мазут хищно ухмыльнулся. Старшим группы объявили Нецецкого, а его заместителем прибалтийского немца-фельдфебеля, за которым сразу же закрепилась кличка «Прибалт». Вскоре полковник ушел, а
– Нас отправят в Ленинград? – тихо пробормотал Николка, уяснив для себя только это и радуясь тому, что снова сможет обнять бабушку.
– Хочу предупредить: в случае сведения счетов между собой оставшийся в живых будет расстрелян по возвращении назад или на месте. – Шнип многозначительно посмотрел на Нецецкого и Цыгана, адресуясь скорее к последнему.
После ужина им выдали одежду, документы, деньги, снабдили оружием и повезли на аэродром. Еще в грузовике все начали заметно волноваться. Кроме Прибалта, который имел с десяток прыжков, и Николки, для которого радость от встречи с бабой Фросей затмевала все остальные переживания. Получив ранцы с парашютами, они сели в самолет.
– А если парашют сам не откроется? – поинтересовался бледный Нецецкий.
– Если карабин защелкнете, а не выпрыгнете с ним в руке, то раскроется, – усмехнулся русский инструктор, сопровождавший их.
Во время полета все молчали. Вдруг с земли донеслись звуки артиллерийской канонады. Как будто там шло крупное сражение.
– Отвлекающий маневр, – раздался голос опытного Прибалта, – создают видимость прорыва. Все внимание теперь туда направлено, и мы под шумок высадимся.
Самолет достиг места высадки. Цыган посмотрел в иллюминатор и в кромешной ночной темноте увидел три ярких огня от костров, указывающих площадку для приземления. Самолет сделал разворот, и по команде группа встала, построилась в шеренгу и, пристегнув карабины, направилась к открывшемуся люку. Первым должен был прыгать Нецецкий, а замыкающим стоял Прибалт. «Наверное, специально поставили его последним, чтобы сталкивал тех, кто передумает прыгать», – подумалось Цыгану, шедшему за Дедом. За Зарецким был Николка, потом Мышкин и Мазут.
– Пошел! – положил руку на плечо старого вора инструктор.
Нецецкий вздрогнул и инстинктивно отодвинулся от черной бездны.
– Не толкай, я сам, – скинул он руку инструктора и стал подвигаться к выходу. Но у порога замер, явно борясь со страхом.
– Что, старый пень, смелый только с пистолетом в руке? – шепнул ему на ухо Иван.
– Сука, на куски порву, – прошипел Дед, в секунду воспламенившись ненавистью. – До земли долететь не успеешь, я тебя в воздухе грызть начну.
– Сначала прыгнуть надо, – усмехнулся Зарецкий.
Уязвленный уголовник собрал всю злость и, закрыв глаза, шагнул с борта самолета.
Через три секунды Иван почувствовал на своем плече руку инструктора, услышал его команду «Пошел!» и ощутил сильный толчок, после чего его обжег ледяной ветер. Еще через мгновение Зарецкого резко рвануло вверх, и он с радостью осознал, что парашют раскрылся. Глаза слезились, и ничего не было видно. Он посмотрел себе под ноги и чуть в стороне увидел огонь костров. В другой стороне все продолжались раскаты артиллерийских орудий и пулеметная стрельба. Цыган, как учили, потянул за стропы, чтобы его не снесло на деревья, которые уже стали выделяться густым темным массивом на фоне снежного поля. Земля понеслась навстречу, и Зарецкий упал на бок, лицом в талый снег. Потом стал подтягивать, скручивать парашют и оглядываться по сторонам. Метрах в ста скручивал свой парашют Нецецкий. Рядом послышался шум от приземления еще одного парашютиста.
Спустя десять минут группа была в сборе. Все приземлились благополучно, только Мазут сильно прихрамывал.
– Прибалт! – подозвал своего заместителя Нецецкий, а когда тот подошел, отошел с ним в сторонку и что-то ему сказал.
– На мой счет инструкции ему дает, – шепнул Мышкину Иван.
– Да, нужно быть начеку, – согласился Сергей.
– Эй, божий человечек! – кликнул Николку Дед. – Места тебе знакомые,
Николка и так уже пританцовывал в нетерпении, дожидаясь, когда все будут готовы, а получив команду, сорвался с места, явно разозлив Мазута, который не мог так быстро передвигаться. Войдя в лесополосу, они схоронили парашюты, засыпав их снегом, которого в лесу, под деревьями, было еще много. Через полчаса группа прошла через лесной массив и снова вышла к полю, в конце которого виднелось какое-то строение. Подойдя ближе, они увидели овощехранилище, с которым у многих были связаны определенные воспоминания. Особенно сильные у Деда, который, узнав строение, не сдержал злости и припомнил Ивану произошедшую здесь встречу.
– Что, крыса, помнишь, как общаковские продукты притыривал? Жаль, не удалось мне тебя тогда удавить.
Зарецкий хотел ответить, но Мышкин одернул его, приказывая сдержать эмоции.
Через пару километров показалось кладбище и церковь. Николка помимо воли прибавил шагу, и без того длинная цепочка, в конце которой хромал Мазут, подгоняемый Прибалтом, еще больше растянулась.
– Чего ты против меня имеешь, рыло твое нерусское? – огрызался Мазут на фельдфебеля, убившего его кореша.
– Не отставать! – не обращая внимания на его ругательства, подгонял его толчками в спину тот.
У окраины кладбища все остановились, дождавшись отстающих.
– Ну, давай, иждивенец, веди к попу на постой, – приказал Нецецкий изнывающему от ожидания парню.
Они подошли ко флигелю. Николка с замиранием сердца постучал в окошко. Внутри что-то задвигалось, и спустя минуту на крыльцо вышел отец Амвросий.
– Что случилось? – Священник в недоумении обвел глазами незнакомых людей и неожиданно наткнулся взглядом на родного человека. – Николка!
И он бросился обнимать парня.
Христофоров проснулся в плохом настроении. Всю ночь ему снилась Мария, которая тянула к нему руки, пытаясь добраться до его горла. «С чего бы это? – подумалось бывшему оперному певцу. – Может, она хочет, чтобы я занялся ее дочерью? Как там Катя, что с ней?»
Вопросов было много, ответов не было вовсе. Однако воспоминания о дочери вернули его к семье Петраковых, и он почувствовал в бессильной злобе, как желчь стала разливаться по внутренностям. Они были для него одновременно раздражителями и опасностью. Выпив сладкого чая и съев яичницу, приготовленную из порошка, Бронислав Петрович пошел на работу. На улице было еще темно, где-то на окраине города слышались артиллерийские взрывы. Пройдя несколько кварталов, он увидел жителей ближайших домов, несущих воду. Поравнявшись с одной из таких фигур, бросил короткий взгляд и обалдел, узнав Настю Петракову. В руке у нее было ведро с невской водой. Девушка шла осторожно, внимательно смотря себе под ноги, и поэтому не заметила Христофорова. А тот от неожиданности застыл на месте, пропуская ее вперед. Но затем, опомнившись, ведомый какой-то неизвестной силой, двинулся за ней следом. В голове у него начался хаос – ему захотелось всего и сразу. Причем желания противоречили друг другу. Первой мыслью было поздороваться и спросить о дочке. Но он тут же отмел такое желание, понимая, что таким образом даст о себе знать Петракову-старшему, который продолжает розыски сестры. Затем пожалел, что у него с собой нет оружия, чтобы быстро умертвить девушку, отомстив за все и всем сразу. Мысли об убийстве подтолкнули его, и он стал нагонять Настю. «Может, просто придушить ее?» – приятно взбудоражила его очередная мысль.
В десяти шагах от жертвы он задел нагой пустую консервную банку, которая сильно звякнула, отскочив и ударившись о стену дома. Девушка вздрогнула и обернулась на звук. Христофоров, стараясь остаться неузнанным, отвернул лицо в сторону. Когда же повернулся, девушка уже ушла далеко вперед. Стараясь не привлекать к себе больше внимания, он вновь последовал за Настей, но на приличном расстоянии. Бронислав Петрович решил выяснить, где сейчас живут Петраковы, чтобы затем можно было без спешки реализовать свой план возмездия. Девушка подошла к парадной жилого дома и еще раз обернулась, словно высматривая кого-то, но ее преследователь предусмотрительно спрятался за углом и остался незамеченным.