Блокада. Запах смерти
Шрифт:
– Мы же в блокаде, – грустно вздохнула Настя, – куда ты меня увезешь?
– Ну, до церкви в Волковой деревне я смогу тебя довезти.
– Ты на самом деле так сильно этого хочешь? – спросила Настя.
– Да! – чуть не крикнул Иван.
– Тогда… Если только скрытно, чтобы никто не знал… – с трудом выдавила из себя девушка, опустив в смятении глаза. – Но только я буду жить со своей семьей.
Последнее ее предупреждение для Зарецкого уже не играло никакой роли, поскольку его окатило волной дурманящего счастья от ее согласия настолько сильно, что он, замычав от удовольствия, сполз со скамейки к ее ногам прямо на снег. Анастасия, увидев его мальчишескую
Иван проводил свою невесту до двери квартиры и все никак не мог с ней расстаться, не выпуская ее руки из своих ладоней.
– Когда? – требовал он ответа о дне венчания.
– Давай месяца через два, – стоя у порога своего дома, чего-то испугалась и попросила отсрочки Анастасия.
– А пораньше? – обиженно заканючил Ванька, состроив такую жалостливую физиономию, что Насте стало одновременно его жалко и смешно.
– Хорошо, через месяц после того, как будут готовы колечки, – сдалась Анастасия.
– Здорово! – довольно заулыбался Зарецкий. – Завтра же займусь кольцами.
Он внимательно посмотрел на тонкие девичьи пальчики, словно снимал размер ее безымянного пальца.
– Только не надо дорогих, – заволновалась Настя. – Пусть будут серебряные, а то и вовсе мельхиоровые. Главное, чтобы гладенькие.
Цыган уклонился от обсуждения этого вопроса, зная заранее, что никаких других, кроме золотых, он доставать не будет.
Радостная Анастасия ввалилась в квартиру, но, увидев свое сияющее лицо в зеркале коридора, заставила себя успокоиться.
В комнате она застала плачущих детей, свою мать и Марию. Не было только Славки, который еще не вернулся со смены.
– Ну вот, еще одна сейчас меня пилить будет за то, что я человеку жизнь спасла, – недружелюбно отреагировала тетка на приход племянницы.
– А что произошло? – недоуменно оглядела девушка всех по очереди, остановив взгляд на матери.
– Барматуху, нашу кормилицу, Мария отдала Христофорову, – гладя ревевших Андрея и Катю, грустно произнесла Лариса.
– Как отдала? – не поняла Настя.
– Вместо еды, – подала голос Катя и зарыдала с новой силой.
– Ребята со двора сегодня рассказали Андрюшке о том, что вчера поздно вечером твоя тетя и какой-то мужчина выманили из подвала магазина нашу кошку, и… – Лариса не стала передавать подробности, чтобы не травмировать еще больше детскую психику.
– Он ее головой об стенку ударил! – захлебываясь в плаче, сам выдал подробности Андрей.
Анастасия вопросительно посмотрела на Марию и, поняв по выражению ее лица, что это чистая правда, заплакала, не сдержав жалости к всеобщей любимице.
– Что вы на меня так смотрите? – взорвалась Мария. – Бронислав, между прочим, отец моей дочери!
– Неправда, мой папа на фронте, а он живодер, – моментально отреагировала Катя.
Лариса молча переглянулась с дочерью, которая, услышав такое, даже перестала плакать, но ничего не стали переспрашивать у сестры их мужа, словно этих слов и не произносилось. Понимая, что она сорвалась, Мария, еще больше злясь на всех и на себя в том числе из-за того, что ее тайна открылась, быстро оделась и вышла на улицу, сказав, что пойдет отоваривать продуктовые карточки.
– Вот те на… – только и сказала
После истории с кошкой, не выдерживая продолжающегося осуждения близких, а самое главное, отчуждения собственной дочери, Мария все чаще после работы стала ходить к Христофорову, оставляя Катю на Ларису. Бронислав Петрович, употребив несчастное животное в пищу, и вправду немного отошел, стал бодрее и более оптимистичен. Зная, что Мария работает в банях, он как-то предложил ей заняться воровством мыла и других банных принадлежностей, которые сам продавал бы на рынке, а вырученное делил с ней пополам. Женщина была не против, но для того, чтобы хищения проходили гладко, ей нужно было найти общий язык с завхозом бань – Тамарой Сергеевной Кроль. Эта сорокалетняя женщина имела хорошие связи в комендатуре города и в милиции и наравне с директором распоряжалась единственным в банях отдельным банным блоком. В данную парилку, не сообщающуюся с общим залом, захаживали ответственные работники НКВД, комендатуры и горисполкома, поэтому мыло, выдаваемое на банный комплекс, легко списывалось без страха быть пойманными за руку отчасти из-за расчета на помощь влиятельных клиентов. В отличие от посетителей общей бани, данные мужчины выглядели словно только что приехали с курорта после длительного отдыха. Во время их визитов завхоз обслуживала клиентов самолично, принося им в раздевалку банные принадлежности, а также самовар. Мария как-то заметила, что Тамара часто подолгу задерживалась внутри банного блока, а когда выходила, то была почему-то мокрая и нетрезвая.
В силу своих обязанностей Мария должна была получать на общее отделение львиную долю мыла, которое имело огромный спрос на рынке, но Кроль выдавала мизерное количество, из которого что-либо украсть попросту было невозможно. Однажды в свое дежурство Мария наконец решилась поговорить с завхозом и попросить увеличения нормы выдачи мыла. Когда в бане прекратилась подача воды, а в последнее время такое случалось все чаще, Мария постучалась в дверь складского помещения, являвшегося по совместительству кабинетом завхоза. Помимо стеллажей с материальными ценностями здесь стояли стол, кушетка и многое другое, что позволяло Тамаре Сергеевне чувствовать себя на работе более чем комфортно. Увидев сотрудницу, она, против обыкновения, не стала разговаривать в дверях, а пригласила войти.
– Давно к тебе приглядываюсь, – не став выяснять причину ее визита, начала разговор Тамара Сергеевна. – Твой муж, кажется, на фронте, а у тебя дочка маленькая?
– Да, – удивилась такому вниманию Мария.
– Тяжело, наверное? – вздохнула Кроль. – Ты вообще-то видная женщина, только исхудала сильно.
– А кому сейчас легко? – усмехнулась ее подчиненная.
– Да, всяк трудится, как может, лишь бы выжить, – кивнула завхоз. – А ты чего зашла?
Мария не знала, как поделикатней изложить свою просьбу, но все же решилась.
– Да все думаю, как ноги не протянуть. У меня же дочка, и я за нее в ответе. Вот и подумала вас попросить чуть побольше мыла выдавать, чтобы можно было хоть по куску в смену для себя сэкономить.
– Голодно? – догадалась Кроль. – Так если с мылом поймают, лет десять получишь.
– А иначе с голодухи ноги протянешь, – обреченно вздохнула Мария.
– И так бывает, – в тон ей вздохнула завхоз, внимательней оглядев ее ноги в шерстяных колготках, и задумалась.
– Уж не знаю, может, и впрямь тебе помочь?