Блокада. Запах смерти

Сухаренко Алексей Иванович

– Дед сам по беспределу пошел, – впервые коснулся причины своего ухода от Нецецкого Цыган, – своих валить начал, а я за понятия встал. Понятно?

– Ты, я думаю, буровить не станешь, – нахмурился Мазут. – Однако лучше, чтобы за тебя отписал кто-нибудь авторитетный. Поручился за тебя перед обществом.

– Так сейчас все по лагерям сидят, – задумался Зарецкий. – Фомка или Драга за меня сказали бы. Хотя могут горбатого залепить, боясь Деда против себя настроить.

– Драга и Фомка воры уважаемые, – удовлетворенно кивнул головой Мазут. – Отпишем

им, а пока за вора мы тебя считать в хате не будем, иначе с нас спросят.

– За прыть такую спрос с тебя может быть не менее строгим. Только сход может лишить меня прав моих, – жестко бросил Ванька.

И Мазут согласился с ним, решив не торопить события по стрёмному вопросу.

Цыган лег на нары и задумался. Положение складывалось незавидное. Во-первых, он не смог помочь отцу Амвросию, зато надолго увяз в жерновах советского правосудия, из которых можно было живым и не выбраться. Во-вторых, глупо расстался с любимой, за судьбу которой ныло сердце. И наконец, намечающая разборка ничего хорошего ему не сулила, так как основные свидетели, Чеснок и Шкет, были мертвы, а воры не пойдут против авторитета Деда.

– Зарецкий, на выход! – прервал его размышления вертухай.

Его провели знакомыми коридорами к кабинету капитана Солудева.

«Опять будет понты колотить», – промелькнула мысль.

– Товарищ майор, арестованный Зарецкий доставлен, – услышал Цыган доклад конвоира и понял, что его привели к кому-то другому.

«Видать, волчара поопытней», – внимательно оглядел нового опера Цыган.

Петраков с нетерпением ожидал, когда приведут Зарецкого, чтобы воочию посмотреть на «честного вора».

– Майор Петраков, – представился он. – Теперь я занимаюсь вашим делом.

От его слов у Зарецкого по позвоночнику пробежал холодок. Никак не ожидал Ванька в таких обстоятельствах встретиться с отцом своей жены.

– Гражданин начальник, а капитан Петраков вам кто будет, однофамилец? – с последней надеждой поинтересовался Цыган.

– Нет у нас никаких капитанов Петраковых, – немного удивленный вопросом вора, отрезал Алексей Матвеевич.

– Вот те на! – выскочило у Цыгана.

– Итак, – не обращая внимание на его поведение, приступил к допросу майор, – ваша вина в совершении кражи зерна очевидна, поэтому как минимум десять лет лагерей вы себе уже обеспечили. Но у вас есть шанс на смягчение приговора. Вам это интересно?

– Продолжайте, гражданин начальник, – согласился выслушать его предложение Цыган. – Только помните, что кражу не вы раскрыли. Я сам пришел.

– Вы должны сдать нам Нецецкого и его банду, и тогда я смогу гарантировать, что за преступления, которые вы совершали с ним, если на вас нет трупов, конечно, вам срок не добавят, – сказал Петраков, понимая, однако, что после гибели Шкета прямых доказательств вины Зарецкого в хищении зерна нет.

– А как насчет отца Амвросия? – поинтересовался Цыган.

– Думаю, мы сможем отпустить священника.

– Тогда давайте с этого и начнем, – согласился Цыган.

– А как насчет Деда и его людей? –

нахмурился майор. Хитрый вор ведь может его обмануть и после выхода священника отказаться сотрудничать.

– У меня, гражданин начальник, есть мыслишка, как упыря найти, только я хотел бы понять, что вам можно доверять, – не сдавался Цыган.

– Вы, Зарецкий, не в том положении, чтобы торговаться, – напомнил майор. – Расскажите, как на банду выйти, а потом вернемся к священнику.

Иван задумался. Время сейчас работало против него, так как в любой момент в камеру могла прийти малява с решением воровского схода, которое под влиянием остававшегося на свободе Деда наверняка будет против него. Поэтому, не желая стать жертвой интриг Нецецкого, он стал рассказывать о своих с ним взаимоотношениях, начиная с момента работы на Нецецкого еще до последней посадки, перейдя затем к периоду освобождения, и до момента когда они со Шкетом и Чесноком откололись от банды. Поскольку Цыгану терять было нечего, он рассказывал подробно, скрывая только те обстоятельства, которые хоть немного касались Анастасии. Признаваться Петракову ему было намного легче, чем кому-либо, и Зарецкий подумал: это, наверное, потому, что майор – отец его любимой.

«По-родственному разговорчик проходит», – сыронизировал про себя Цыган.

– Значит, вы с двумя членами банды ушли от Нецецкого после того, как он предложил вам убрать подельников? – уточнил Петраков.

– Цыган никогда не был душегубом, – с некоторой гордостью высказался Зарецкий.

– А где же сейчас Чеснок?

Ванька рассказал о мести Деда и убийстве Чеснока, которого они со Шкетом тайком похоронили на Волковом кладбище.

– А я могу вам верить, гражданин Зарецкий? – засомневался в честности собеседника Петраков. – Может, вы сами убили Чеснока.

– Допросите Шкета, – бросил Цыган, используя то, что майор создавал вид, будто его подельник жив.

– Допросим, можете не сомневаться, – кивнул Петраков.

– Или опросите стариков Чеснока, у которых я ночевал, – предложил Зарецкий. – Они были им предупреждены насчет Деда.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул головой майор. – Значит, вы только вывезли с Бадаевских складов продовольствие, но так им и не воспользовались?

– Ну не совсем так, – улыбнулся Зарецкий и стал рассказывать эпопею с подкопом. Дойдя до вынужденного боя с фашистами, он перекрестился: – Вот вам крест, гражданин майор, там я впервые почувствовал себя рабом Божьим и решил бросить якорь.

Петраков пытался поймать Зарецкого на лжи, но то, что тот рассказал, мог знать только побывавший в памятном бою человек. Иначе откуда бы Цыган знал длину, ширину и устройство тоннеля, количество мертвых десантников у подземного лаза? Более того, по всему выходило, что стрелял в Алексея именно Нецецкий, выдавший себя за начальника вооруженной охраны. Внезапно майор почувствовал невольное уважение к молодому вору, который пусть и случайно, находясь в безвыходном положении, но встал с оружием в руках против врага Родины.