Блокада
Шрифт:
— Насмотрелся? Кто тут у вас пулеметчиком? Или и это тоже мне придется делать? Погоня за нами!
Глава 31
Вездеход остановился только тогда, когда безлунная ночь опустилась над Моросью. И только тогда Коркин позволил себе выдохнуть с облегчением. Конечно, многочасовая езда по увалам и серой, присыпанной пеплом и поросшей колючкой равнине не была слишком уж тяжелым испытанием, но все с того самого момента, как скорняк разглядел переродка с собачьей мордой на плечах, и до прохождения пятой пленки слилось в беспрерывное напряжение,
Погоня рванулась за ними тут же, едва слетели с брони первые мальчишки с собачьими мордами на щеках. Потом, когда Пустой стряхнул разрядом остальных, от шатров отделилось с полсотни всадников, и Ярка вдруг закричала, что они скачут по детям, дети гибнут под копытами лошадей! А по второй дороге, которая вела вниз с моста, с насыпи, понеслись лавиной ордынцы. Их было не меньше тысячи, но Лента, которая уже сидела у пулемета, крикнула, чтобы заткнули рот Ярке и чтобы все имели в виду: как бы тут ни сложилось, но часть ордынцев и еще кто-то пошли через мост, поэтому скорой стоянки она никому не обещает.
Сначала погоня отстала, особенно после того как Лента скосила короткими очередями первые ряды ордынцев, но минут через пять Рашпик разглядел в клубах пыли быстрые силуэты. За вездеходом мчались три машины и явно настигали смельчаков. Филя едва не вывернул шею — так ему хотелось посмотреть на шустрые машинки, к тому же не от светлых, а самые настоящие разгонские, но проводница такого удовольствия ему не доставила. Не расходуя лишних патронов, она подсекла две машины из трех, а когда по корме вездехода застучали пули, добила и третью, спрыгнув затем в отсек, где тут же начала разглядывать засевшие в переданном Чином доспехе пули.
Пустой с сожалением окинул взглядом Филю и Коркина, но руля не бросил. Скорняк понимающе вздохнул и уже начал даже успокаиваться, разглядывать кочковатую равнину, покрытую кустами, среди которых паслось какое-то зверье, задирать голову, чтобы увидеть солнце, что клонилось уже к сверкающей искрами пятой пленке, посматривать на реку, которая несла рыхлую ледяную воду, одновременно омывая торчащую из-под белой пленки ледяную закраину и пологий берег, как вдруг Лента вновь начала натягивать доспех.
— У них есть связь, — сказала она уверенно. — Надо было догадаться раньше. К переправе придется прорываться.
— Почему ты так решила? — не понял Пустой. — Дым?
— Два дыма, — показала она на горизонт. — Сигнал сбора. Тут по лесу разбросаны деревеньки: в каждой стоят собачники, Пес весь этот край под себя подгреб, так вот дозорные на переправе собирают всех.
— Ты
— Я многого еще не говорила, — улыбнулась Лента и опять полезла наверх.
Машину ждали у переправы не только с полсотни собачников, но и две сотни ордынцев. Дорога, которая подходила к пологому берегу и кособокой избушке почти вплотную, оказалась перегорожена четырьмя лодками, в которые крепкие воины догадались насыпать камней. Но кроме этого они привязали к ним веревками с десяток испуганных пестряков, среди которых были и дети.
— Смотри-ка! — сунула голову в отсек Лента, — А они, оказывается, рассчитывают на твое доброе сердце, механик! Что будешь делать?
— Где переправа? — спросил Пустой, остановившись в четверти мили от избушки и приглядываясь к ринувшимся навстречу машине конным.
— Напротив домика, — ответила Лента. — Как видишь, там широкое место, отмель, а вот здесь сильное течение. И глубина, кстати. Что предлагаешь? Лодки не объедем, вокруг дороги валуны.
— Поплывем, — решительно повернул руль Пустой. — Как проходить пленку?
— Если повезет, выберемся на лед вместе с машиной, — сообщила Лента, — если нет — без нее.
— Понятно, — кивнул Пустой. — Филя, готовь мешки! Кобба, бери мешок с патронами, набивай магазины для пулемета и для ружья Коркина. Рашпик, упакуй к себе резак! Потом вместе с Яркой и Коркиным будешь отстреливать тех, кто подберется близко. С остальными разберется Лента. Филя, одеяла не забудь распаковать: тепла не обещаю!
В следующее мгновение Пустой поднял крышу, а вездеход въехал в ледяное крошево.
— Механик! — заорал Кобба, — Нет свободных магазинов!
— Сейчас будут, — откликнулся Пустой.
— Они сошли с ума, — прошептала Ярка.
Ордынцы погнали коней в ледяную воду. Лента открыла огонь.
Вездеход двигался медленно. Сначала его даже захватило течение, прижимая к берегу, но Пустой заставил двигатель натужно зареветь и все-таки направил машину наискосок к ледяной закраине. Но тяжелый вездеход с трудом преодолевал шугу, собирая ее перед носом тяжелой грудой. Несколько раз Пустому приходилось сдавать назад, сбрасывать ледяной горб и вновь пробиваться вперед. Коркин и Рашпик стояли у просвета, ожидая, когда до машины доберутся ордынцы, но те, потеряв с полсотни воинов — частью от очередей Ленты, частью от ледяной воды, в которой лошади почти мгновенно превращались в обезумевших, замерзающих животных, — выкатились обратно на берег. Стрелы еще долетали до машины и с берега, но нанести вреда не могли, хотя парочка из них на излете попала даже в щель, но никого не поранила. А потом раздался грохот, с которым не мог тягаться даже треск пулемета, и перед вездеходом поднялся столб ледяной воды.
— Что это? — испуганно завопил Рашпик, который еще ни разу не успел разрядить дробовик, но уже трясся мелкой Дрожью.
— Похоже на миномет! — крикнула сверху Лента. — Выстрела не было. Смотрите на берег — ищите, где будет вспышка.
Вспышки разглядеть не удалось. Коркин расслышал не слишком громкий звук, как будто кто вышиб пробку из ХОРОШО выдержанной глинки, раздался тихий вой, и столб ледяной воды с грохотом поднялся в пяти локтях от борта.
В щель хлынула ледяная вода.