Блондин на коротком поводке
Шрифт:
— Разумно… — как эхо повторил Захаров. — Вот что интересно: какие же документы у Руденко пропали, если он, Великий и Ужасный, настолько из себя вышел?
Слава промолчал: полковник явно не ожидал от него ответа и вопрос свой задал просто так, размышляя вслух.
На следующее утро меня опять разбудил ранний звонок — только на этот раз телефонный.
— Доброе утро, — произнес смутно знакомый мужской голос, сухой и холодный, — это полковник Захаров, мы с вами виделись вчера в доме Леонида Ильича Гусарова.
— Да, я помню, — ответила я, зевая.
— Я очень прошу вас приехать к Гусаровым. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Прямо сейчас? — тоскливо спросила я.
— Да, прямо сейчас, — безжалостно ответил полковник и слегка смягчил свое требование, придав ему видимость просьбы, — если возможно.
Я решила, что должна все, что могу, сделать для Дашки, — ей настолько тяжело, что трудно даже представить.
Кое-как умывшись и быстро одевшись, я приехала к Гусаровым.
Вся семья собралась в гостиной, как на званый обед. Дашка стояла у стены, как партизан перед расстрелом, и все ее лицо покрывали пятна лихорадочного румянца.
Полковник Захаров провел меня к низкому глубокому креслу и усадил в него. Я сразу оказалась в каком-то скованном и зависимом положении, вынужденная смотреть на него снизу вверх.
Он склонился надо мной и спросил:
— Вы позавчера были в квартире Михаила Николаевича Руденко?
— Да, конечно. — Я недоуменно пожала плечами. — Мы были там вместе с Дашей…
— Не надо! Не надо приплетать Дашеньку к своим темным делам! — истерично выкрикнула с другого конца гостиной Виктория Федоровна.
Я удивленно взглянула на нее, потом перевела глаза на Дашку. Моя подруга молча стояла, закусив губу и как-то странно глядя на меня.
— Виктория Федоровна, я разрешил вам присутствовать, но только при условии, что вы будете молчать! — строго заявил лысый полковник. — Молчать и не вмешиваться в ход допроса!
— Я уже в собственном доме не могу сказать ни слова! — с пафосом произнесла Виктория Федоровна.
«Допрос? — подумала я. — Это допрос? Выходит, полковник допрашивает меня? Но почему? В чем он меня подозревает?»
Захаров снова повернулся ко мне и продолжил:
— Когда вы ушли из квартиры Руденко?
Я хотела поставить его на место и спросить, на каком основании он меня допрашивает, но покосилась на Дашку, вся фигура которой выражала страдание и глубокую растерянность, и решила ответить на все вопросы Захарова, если это поможет снять с моей подруги дурацкое обвинение в краже каких-то неизвестных документов.
Хотя я совершенно не понимала, какое отношение имеет эта кража к гибели Филиппа, по поводу которой Леонид Ильич вчера пригласил к себе в дом Захарова…
— Точного времени я не запомнила, — ответила я на вопрос полковника, — мы поднялись в квартиру Руденко, пробыли там буквально две-три минуты, Даша отдала мне книгу, и я ушла, а они со Стасом остались.
— И вы сразу вышли из дома? — безразличным тоном продолжил полковник, опустив набрякшие веки.
— Конечно. — Я кивнула.
— Нигде не задерживаясь?
— Где я могла задержаться? — Я пожала плечами. — Никаких других знакомых в этом доме у меня нет. Я вышла на улицу и пошла домой…
— Охранник на выходе вас видел?
— Кажется, он разговаривал по телефону и не посмотрел в мою сторону. А в чем дело, вы можете мне объяснить?
— Я попрошу вас отвечать на вопросы! — Захаров повысил голос и добавил в него металла.
Я замолчала, удивленно оглянувшись на Дашкиных домашних. Они насторожились, словно чего-то ожидали.
— Выйдя из дома, вы увидели Филиппа Разумова?
— Видела, он сидел в своей машине. — Я кивнула и взглянула на Дашку, собираясь спросить ее, что все это значит, но Захаров энергичным жестом пресек мою попытку.
— Почему же вы не сели к нему в машину? Ведь он, судя по всему, ждал именно вас?
— Он увлеченно разговаривал с кем-то по мобильнику и не заметил меня. Я подошла к нему, поняла, что он беседует с женщиной, и не захотела ему мешать.
— Странно как-то получается, — проговорил Захаров, улыбнувшись одними уголками рта и подняв свои тяжелые веки, — охранник не заметил вас, потому что разговаривал по телефону, и Филипп Разумов не заметил по той же самой причине… Вы не находите это совпадение подозрительным?
— Не знаю. — Я пожала плечами. — Что именно кажется вам подозрительным? Что люди разговаривают по телефону?
— Что они разговаривают именно в тот момент, когда вы подходите к ним. Как будто специально для того, чтобы они не могли вас заметить.
— Что вы хотите этим сказать? — Я тоже невольно повысила голос, но в моем положении — скорчившись в глубоком кресле — это прозвучало как-то жалко и неубедительно.
— Я хочу сказать, что охранник не видел вас в то время, о котором вы говорите, — жестко заявил полковник, глядя мне прямо в глаза, — но зато он отлично видел вас позже.
— Когда? — удивленно спросила я, все еще ничего не понимая.
— Он видел… — Захаров наклонился и тяжело, угрожающе навис надо мной, — как вы вышли из дома в двенадцать часов двадцать пять минут, позже, чем Дарья Леонидовна, — полковник кивнул на Дашку, словно представляя ее, — и позже, чем Станислав Руденко.
— Не может быть! — Я попыталась вскочить, но полковник решительно придержал меня за руку. — Я ушла задолго до двенадцати! В двенадцать я уже была дома!
— Это, конечно, кто-нибудь может подтвердить? — холодно осведомился Захаров, понизив голос и снова опустив веки.