Блондин на коротком поводке
Шрифт:
Дашка буквально упала в мои объятия и зарыдала. Это было первый раз, хотя я знала ее с детства, но ни разу не видела плачущей, а сейчас она буквально захлебывалась злыми слезами.
И все равно была красивой. Даже опухшее от слез, ее лицо поражало яркой, удивительной прелестью.
— Дашка! — я отстранилась от нее. — Что стряслось? Ты можешь мне объяснить, что произошло? Из-за чего ты ревешь?
Но она не могла говорить, она только громче разрыдалась. Я обняла ее одной рукой и повела на кухню, где в шкафчике у меня стояла с незапамятных времен не допитая гостями
— Пей!
Дашка глотнула, как воду, и захлебнулась, закашлялась. Я изо всех сил хлопнула ее по спине.
В результате этих спасательных мероприятий моя подруга перестала рыдать и посмотрела на меня довольно осмысленно.
— Ну, — предприняла я новую попытку разобраться. — Ты можешь наконец объяснить мне, что случилось?
Дашка попыталась опять зарыдать, но я прикрикнула на нее, влила в рот еще немного водки, и наконец она с трудом пролепетала:
— Катька, ты знаешь, кто я?
— Ну, вроде как знаю, — осторожно ответила я, чтобы не спровоцировать новых рыданий.
— Нет, ты не знаешь! — трагическим тоном заявила она. — Я воровка!
— Дура ты! Что ты такое болтаешь?
— Никакой свадьбы не будет! — выпалила Дашка. — Меня объявили воровкой и выставили из дома!
Я отступила на шаг, чтобы получше разглядеть свою подругу и убедиться, нет ли в ее лице признаков тяжелой душевной болезни: ее заявление было слишком поразительным и странным, чтобы принять его всерьез.
— Дашка, ты бредишь! — произнесла я довольно легкомысленно.
— Если бы! — Ее лицо снова перекосилось, и она зарыдала.
Я встряхнула ее, как куклу, усадила на стул, влила в рот остатки водки и решительно потребовала:
— Немедленно рассказывай! Давай все по порядку! С того момента, когда мы с тобой расстались.
Она судорожно всхлипнула и начала:
— Когда ты ушла, мы со Стасом прошли в парадную гостиную. Там Великий и Ужасный обхаживал парочку крутых американцев, в которых он явно был очень заинтересован…
Великим и Ужасным все за глаза называли Михаила Николаевича Руденко. Я кивнула, ожидая продолжения.
— Ну, вот ему и хотелось показать этим янки, какой у него сыночек и какая у этого сыночка невеста…
— Да, такую невесту никому показать не стыдно! — вставила я реплику, чтобы приободрить и поощрить Дашку.
— Была невеста, да вся вышла! — отмахнулась она и продолжила: — Американцы уже уходили. Мы выпили по коктейлю и распрощались. Великий и Ужасный проводил их до дверей, а Стасу вдруг кто-то позвонил по мобильнику. Он не стал разговаривать при мне, вышел в холл. Потом вернулся и сказал, что не сможет меня проводить — у него неожиданно образовалось какое-то важное дело…
— Среди ночи? — переспросила я.
— Среди ночи, — кивнула Дашка. — Ты же знаешь, Стас иногда любит напускать туману, изображать очень делового… Но ты меня все время перебиваешь, а я и так путаюсь!
— Прости… — Я замолчала, вся превратившись во внимание.
— Ну, я не особенно огорчилась, позвонила домой, вызвала шофера и уехала. Но не успела я толком заснуть… — Дашкино лицо снова перекосилось, и я опять прикрикнула на нее, чтобы предотвратить надвигающийся приступ рыданий. Она взяла себя в руки и снова заговорила:
— Вообще-то я немножко поспала, когда зазвонил мой мобильник. Это был Стас, и он потребовал, чтобы я немедленно к ним приехала.
— Потребовал? — удивилась я. — Что ты, прислуга, чтобы он тебе приказывал?
— Да, я тоже рассердилась и спросила, знает ли он, который час, но у него был такой голос, какого мне еще не приходилось слышать, и я поняла, что случилось что-то ужасное. Короче, я встала, тихонько собралась, чтобы не будить родителей, и поехала к Стасу.
Я подумала, что из огромной квартиры Гусаровых нетрудно уйти в любое время дня и ночи, никого не побеспокоив, но промолчала, чтобы не сбить Дашку с мысли.
— Встретил меня не Стас, а его отец, Михаил Руденко, Великий и Ужасный. Он сам открыл мне дверь — представляешь, сам! — но при этом смотрел так, как будто я не невеста его сына, а червяк в пироге или муха в тарелке супа. Даже не поздоровавшись, провел в кабинет. Стас сидел там, весь зеленый, при моем появлении вскочил, и тут началось…
Дашка тяжело вздохнула, по ее лицу пробежала судорога. Видно было, что продолжать ей трудно, но она взяла себя в руки.
— Папаша силой усадил меня в кресло, направил в лицо лампу, словно следователь из советского фильма, и как заорет: «Кто тебя нанял! Признавайся, кто тебя нанял?»
Стас пытался что-то вставить, но папаша взглянул на моего жениха так, что тот съежился, и прикрикнул: «Это ты привел ее в дом!»
Я попыталась добиться, что у них стряслось и в чем меня обвиняют, но он только вызверился пуще прежнего: «Не изображай святую невинность! Ты прекрасно знаешь, что произошло, потому что, кроме тебя, этого никто не мог сделать!»
— В конце концов мне все же удалось выяснить, что случилось. У папаши Руденко в кабинете, в сейфе, лежали в папке какие-то невероятно важные документы. Обычно он этот сейф ставит на специальную сигнализацию, но тут он ее временно отключил, поскольку доставал из него другие бумаги, которые показывал своим американским гостям. Перед уходом американцев он сейф снова открывал, и та папка была на месте. Он опять не подключил сигнализацию, потому что собирался этой же ночью уехать в загородный дом и забрать свои бесценные бумаги. Проводил гостей, потом Стаса, собрался сам уезжать. Вызвал охрану и машину, открыл сейф — а документов на месте не оказалось!
— Ну и при чем здесь ты? — не выдержала я и снова перебила Дашку.
Она кивнула и проговорила, с трудом владея собой:
— Вот именно так я и сказала — при чем здесь я? А Великий и Ужасный весь побагровел, надулся и снова заорал: «Кроме тебя, этого никто не мог сделать, потому что больше никого в квартире не было! Прислугу я отпустил раньше, перед уходом американцев документы были на месте, пока я их провожал, ты была одна!» Я ему говорю, что была не одна, а со Стасом, но этот мерзавец, мой бывший жених, подал голос из своего угла: «Я выходил разговаривать по телефону и не знаю, что ты делала в это время!»