Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)
Шрифт:
– Нет проблем, – заверили монгольского командарма министры. – У нас правовое государство, поэтому Сейм завтра же примет соответствующий закон, уведомляющий пенсионеров, что их лодки реквизируются в пользу латвийской демократии. Поскольку они в составе преступной коммунистической метрополии на протяжении долгих веков грабили простой латышский народ, сейчас пришло время расплатиться по счетам, которые…
– Пропустим, – устало сказал Угедей. – Кстати, откуда у пенсионеров столько лодок? И каково количество самих пенсионеров?
– Приблизительно сто тысяч, – сказал Белдре и Угедей поднял брови.
– По две лодки на человека?
– Именно так. Вы их просто не знаете, это страшные люди! – воскликнул премьер-министр. – Помимо военных, угрожающих нашей независимости лодок у них еще имеются охотничьи ружья! Это действительно пятая колонна, которая угрожает безопасности нашего молодого независимого государства!
Министры переглянулись, словно не решаясь что-то сказать или спросить.
– Говорите, – решив им помочь, сказал Угедей.
–
– Я слушаю.
Премьер опять замялся, посмотрел в поисках поддержки на коллег и глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть.
– Помогите нам избавиться от пятой колонны.
– От российских пенсионеров? – уточнил Угедей.
– Вы не понимаете, это только так звучит, это только слова! На деле это страшные люди, имеющие лодки и охотничьи ружья!
– Каким, по-вашему, образом я могу решить вопрос с вашими пенсионерами? – устало спросил Угедей.
Министры опять заговорили все разом. В возбуждении они обступили командарма, чем привели его охрану в замешательство. Десять монголов внимательно следили за каждым движением потерявших прибалтийскую невозмутимость министров. Когда премьер, забывшись, ухватил Угедея за пуговицу «сталинского» френча, начальник охраны выкрикнул что-то угрожающее, гортанное, и министр поспешно отдернул руку.
– Для вас это не представит трудности, вы знаете, как решаются подобные проблемы!
– Мы покажем вам отличное место в лесу!
– Мы бы и сами, но мы теперь европейцы, нам нельзя!
– Да-да, нас не поймет Европа!
– Или можно подсадить в каждую «Казанку» по пенсионеру, чтобы вы вывезли их на историческую родину. Это будет выгодно всем, ведь в случае чего они могут пригодиться вам в роли живого щита…
– Я подумаю, – сказал Угедей. И более не обращая внимания на министров, у которых потухли глаза, в сопровождении телохранителей покинул зал заседаний…
От культурной программы, предусматривающей посещение выставки картин латышских художников и музей коммунистической оккупации, гости, сославшись на усталость и плотный график подготовки к предстоящей операции, вежливо, но твердо отказались, чем весьма обидели принимающую сторону. Но, конечно, та по-европейски сохранила на своем лице цивилизованную улыбку.
Однако на следующий день так просто отвертеться от предложений союзников монголам не удалось. С самого утра в ставку великого военачальника прибыл посланец латвийского правительства с приглашением поприсутствовать на открытии памятника приглашаемому, в чем ошарашенный такой новостью Угедей не смог ему отказать. Сопровождаемый кортежем мотоциклистов, бронированный автомобиль командарма проследовал на улицу Бривибас, к месту открытия памятника себе. На постаменте, когда-то служившим пристанищем вождю пролетарской революции, каменное тело которого по обретении республикой очередной независимости было подвешено за шею к подъемному крану и при рукоплескании политически пробудившегося народа торжественно сдернуто с пьедестала, сейчас находилось нечто, закрытое брезентовым покрывалом. Целые полчища полицейских едва сдерживали напор рукоплещущего за специальными проволочными ограждениями народа. Когда брезентовая ткань медленно спустилась, согласно замыслу режиссеров театрализованного представления, под торжественную музыку Раймонда Слаупса «Латыш с монголом братья навек», написанную последним за одну ночь специально для этого знаменательного события, невозмутимые монголы из окружения Угедея загомонили, не сумев сдержать эмоций, а самого командарма едва не прошибла слеза умиления. Он впервые видел памятник такой выразительности и художественной силы, и памятник этот был им, Угедеем, в гранитном, как когда-то Ленин, воплощении. Как и последний, Угедей стоял с поднятой рукой, указывая ею на восток.
«Богатством Сибири прирастать Монголия будет!» – гласила надпись по-латышски на постаменте, которую командарму перевели и смысл которой он не очень понял, в чем не решился признаться ни гостеприимным хозяевам, ни своему окружению. Крики ликующей толпы перешли в настоящий рев, сопровождаемый бурными овациями. Народ принялся кидать через ограждение цветы, которыми вскоре была завалена вся широкая мостовая.
– Но когда ваши мастера успели изваять такой памятник? – спросил пораженный монгол, разглядывая самого себя в своем сталинском френче и даже держащим курительную трубку, чего в жизни не было, но что ему очень понравилось, потому что усиливало некогда обнаруженное Угедеем сходство себя с великим русским правителем, чем он очень гордился и что старался всячески подчеркнуть. За ненадобностью трубки некурящий Угедей постоянно носил в руке блестящие черные четки. – Это просто невозможно!
– Для латышей нет ничего невозможного, – последовал короткий ответ официальных лиц принимающей стороны, и это было правдой, потому что оболочка памятника была изготовлена из специального, внешне похожего на гранит картона, внутренность которого для устойчивости залили пенистой, быстротвердеющей массой…
Почувствовав, что железный монгол дал слабину, хозяева использовали столь благоприятную возможность на полную катушку. Утратившего на время твердость духа Угедея тут же затащили в филармонию на закрытый фортепианный концерт Раймонда Слаупса, затем повезли в Межапарк,* где перед ошалевшими степняками выступили танцевальные народные коллективы, затем последовали еще какие-то мероприятия, которые Угедей не запомнил и не очень понял их смысла, закончился же насыщенный
* Межапарк: престижный зеленый район Риги с частными особняками.
В свою временную резиденцию Угедей вернулся с чувством полного удовлетворения, подобного тому, что постоянно испытывали члены советского Политбюро…
На следующий день командарм со своими военспецами встретились с латвийскими военными с целью апробации секретного порошка, должного обеспечить монгольскому войску безопасное продвижение на речных лодках по открытому морю. Контейнеры с соответствующим порошком были срочно доставлены в Латвию российскими спецслужбами с помощью грузового авиатранспорта, и в обстановке строжайшей секретности переправлены на военную базу в поселке Адажи, доставшуюся латвийским военным в наследство от оккупационной советской армии. На глазах Угедея в воздух поднялись три «Кукурузника» из военно-воздушных сил латвийского государства, которые принялись летать над выбранным монголом участком Рижского залива, распыляя чудо-порошок подобно удобрению над возделываемым полем. На глазах мужественного, но наивного монгола порошок образовал невидимую защитную пленку и море на выбранном для эксперимента участке стало ровным, подобно поверхности биллиардного стола. Храбрый командарм лично сел в предоставленную ему «Казанку» и, сопровождаемый лодками с телохранителями и моряками латвийского военно-морского флота, с ветерком промчался до горизонта и обратно, что заняло несколько часов и вызвало у сухопутного до сей поры человека целую гамму эмоций и чувств – в основном восторженного толка. Утром следующего дня он послал краткий радиоотчет Бастурхану, запрашивая у того разрешение на начало проведения операции по достижению Петербурга с целью последующего его захвата, водным путем. Несчастный Угедей не знал, что пленке суждено просуществовать только до появления специального луча с российского военного спутника, а соответствующую команду в космос должен подать с командного пункта президент Российской Федерации лично, путем нажатия специальной кнопки…
Монголы, разместившиеся в Юрмале, заполонили все пространство дюнной зоны вдоль Рижского залива. Особым уважением пользовались у них цивилизованные участки от станции Лиелупе до станции Кемери. Тысячники, сотники и особо отличившиеся из простых воинов получили у командарма бесплатные абонементы на концерты «Новой волны» и каждый вечер с упоением слушали выступающих на сцене концертного зала Дзинтари россиян. По причине ограниченной вместимости зала, зрителям немонгольского происхождения мест не хватало, и они были вынуждены смотреть концерты по телевизору. К чести монголов следует сказать, что по личному приказу Бастурхана, из отелей и туристических комплексов россиян не изгоняли, и вообще никаких репрессивных мер в отношении них не предпринимали. Таким образом, в курортной зоне действовало как бы негласное перемирие. Единственным неудобством было то, что по причине закрытых монгольским войском аэропортов, автобусных станций, железных дорог и дорог автомобильных, покинуть Латвийскую республику туристы не имели возможности. Зато просто отдыхать им никто не мешал. Устав сидеть в отелях и съемных квартирах, россияне шли загорать, но пляж был забит смуглыми телами до такой степени, что даже протиснуться к морю, возникни у них такое желание, было невозможно. Монголы разводили в дюнах костры, варили в огромных котлах похлебку или жарили на углях мясо, распространяя по Юрмале аппетитный запах, который вызывал спазматические движения желудков голодных российских туристов – все кафе, рестораны и магазины были закрыты по причине отсутствия еды; еда же отсутствовала по причине отменного аппетита и многочисленности монголов. В свободное время последние играли в волейбол изъятыми у отдыхающих и в пунктах проката мячами, мыли в море свои мотоциклы, отрабатывали тактические приемы рукопашного и мотоциклетного боя или просто загорали. Вечером российские туристы шли к концертному залу, но тот был забит не менее плотно, чем пляж. Монголы вовсю смеялись шуткам российских юмористов, языка которых в большинстве своем не понимали, увлеченно слушали песни эстрадных российских звезд, аплодировали и даже преподносили выступающим конфискованные у местных торговцев цветы. Особой популярностью пользовались у суровых монгольских воинов на свою беду прилетевшие выступить вне конкурса Филипп Пирпоров и Владимир Бинокур. Польстившиеся на высокие гонорары звезды в итоге бесплатно выступали перед благодарными зрителями в течение трех недель, пока не пришла радиограмма от Повелителя вселенной, давшего своему другу и соратнику Угедею добро на проведение масштабной военной операции под кодовым названием «Буря в юрмальской дюнной зоне». Никакого отношения к Юрмале, кроме своего названия, операция не имела, название же, в свою очередь, имело цель дезориентировать российские спецслужбы, оказывавшие, по донесениям контрразведки Угедея, курортному городу усиленное внимание.