Блуда и МУДО
Шрифт:
Он посмотрел на Милену. Ведь не он же был инициатором и вдохновителем кляузы, которую девки накатали на Шкиляиху. Милена напряглась, демонстративно откинула с лица прядку волос, словно ничего не собиралась скрывать и не желала перекладывать вину на Моржова, но глаза её потемнели. Значит, не всё она рассказывает Манжетову, если тот заподозрил Моржова. А если она чего-то не говорит, значит, есть о чём молчать. Это ободряет.
– Да, – корректно подтвердил Манжетов. – Из областного департамента мне по телефону сообщили
«Суки», – подумал Моржов про областной департамент.
– Вы должны понимать, – рассудительно заметил он, – что жаловаться на Галину Николаевну вам, Александр Львович, – это бессмысленно. Ведь она – проводник ваших идей.
– Следовательно, причина вашего недовольства – мои идеи?
– Да. А Троельга – повод. Для нас Троельга – повод нажаловаться, чтобы для вас Троельга не стала поводом реализовать ваши идеи без проволочек.
– Чем же вас не устраивают мои идеи? – усмехнулся Манжетов.
– Тем, что ради собственной выгоды вы приносите в жертву и без того жалкий достаток многих других людей.
Моржов сказал всё открыто. И Манжетов этот удар выдержал.
– Вы, я гляжу, альтруист? – саркастически осведомился он.
– Нет, – согласился Моржов и напоказ Манжетову посмотрел на Милену. Милена словно окаменела, не зная, куда себя девать. Она походила на невесту меж двумя женихами. – Я не альтруист. Но мне выгоднее жить на общих основаниях.
– Кажется, вы обвиняете Александра Львовича в коррупции? – неуверенно спросила Милена, зыбко определившись с женихом, и косо глянула куда-то на локоть Моржова.
– Я не думаю, что Антикриз – это непременно банальный откат, – сказал Моржов, наваливаясь на спинку стула. – Антикриз – это финансовый поток, на управлении которым можно жить хорошо и незаметно. Это долгоиграющий ресурс. Наконец, с него можно получить и политические дивиденды. Может быть, Александр Львович рассчитывает баллотироваться в депутаты, а? Центр – отличный козырь.
– В Антикризисном центре, и я даже склоняюсь к мысли о тривиальной зависти, вы находите для меня просто вотчину для наживы, – аккуратно заметил Манжетов.
– Я вам не завидую, – спокойно парировал Моржов. – У меня есть другой ресурс. И его никому, кроме меня, не приватизировать.
– Важна ещё и востребованность ресурса, – дипломатично подкорректировал Манжетов.
И Моржов с радостью нанёс Манжетову удар его же приёмом:
– А это уже не относится к теме нашей беседы. Вот теперь они квиты. Не надо мериться статусами, как тайменями. Из разных иерархий статусы несопоставимы. Только в детском саду всерьёз решают задачку, кто кого победит: кит слона или слон кита.
– Центр – не блажь и не способ обогащения, – ломким голосом громко сказала Милена. – Это ответ на требования времени!
Моржов и Манжетов одинаково
Моржов перевёл взгляд на Манжетова. Манжетов успокаивающе погладил Милену по коленке. «Вот кто мне главный враг! – внезапно понял Моржов. – Манжетов!» Он нащупался под перинами быта, как горошина принцессы. И Моржов согласился со своим открытием. Манжетов был ему параллелен. Только у Моржова главной целью были женщины, а у Манжетова – деньги. Точнее (применительно к Милене), Моржову были нужны деньги для женщины, а Манжетову – женщина для денег.
– Милена, дорогая, – вкрадчиво сказал Моржов, умышленно употребляя это манжетовское обращение, – у нашего времени очень много разных требований. Но исполняются они избирательно. Причём всякий раз это исполнение доставляет кому-то очень большое удовольствие. Простите, но я не поверю, что наша ситуация – исключение. За меня – опыт и здравый смысл.
Милена молчала и нервно мяла в пальцах салфетку.
– Борис, а чего вы сами-то хотите? – вдруг спросил Манжетов как-то совсем по-дружески.
«Трахаться с твоей женщиной», – подумал Моржов.
– У меня нет никаких амбиций, – улыбнулся он.
– В Антикризисном центре найдётся хорошее место для модного художника. Мы не можем разбрасываться такими кадрами.
– Вы и сейчас начальник. Чего же тогда у вас ценный кадр прозябает в Троельге?
– Мы исправим это положение, – пообещал Манжетов.
– Это называется подкуп оппозиции, – нежно сообщил Моржов.
– Проблема в морали или в цене?
– Конечно, в цене. Мораль нынче стоит дорого.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, что людям не должно стать хуже. – Моржов вспомнил: Милену надо брать «на справедливость», – По карману ли вам такая благотворительность?
Манжетов задумался, вращая в пальцах блестящую зажигалку.
– Вы хотите, чтобы в новую структуру перешли прежние педагоги?
– Обобщённо говоря – да.
Моржов ни фига этого не хотел. Но он был уверен, что Манжетов на такое не согласится, и ему было интересно, чем Манжетов всё замотивирует.
– Подумайте сами, Борис… Соня Опёнкина не имеет стажа работы. Да и способностей тоже не имеет. Константин Иванович…
– Егорович.
– Да, Егорович… Константин Егорович, и у него будет хроническая ненаполняемость, беспомощен, как ребёнок. Да и предмет его абсолютно неактуален. Дмитрий Александрович, если признаться честно, – алкоголик. Роза Дамировна будет компрометировать нас своим… э-э… семейным положением.
«Всё-то ты знаешь про Сергача», – подумал Моржов.
– И ещё. Если мы возьмём этих педагогов, остальные, и это логично, спросят: почему только их, а не всех? И вообще: приняв к себе кадры МУДО, чем мы будем отличаться от МУДО? В чём тогда реформа?