Блуда и МУДО
Шрифт:
– Как ваши успехи с сертификатами, Боря? – лукаво спросила Милена, поглядывая на Моржова из тени под панамой.
– Победа близка, – туманно ответил Моржов. – Только вот я засомневался в её необходимости. Зачем нужны эти сертификаты, если в своей жалобе вы уже написали, что детей в Троельге нет? Наша тайна раскрыта.
Милена снисходительно улыбнулась.
– Вы человек малодушный, да? – поинтересовалась она. – Чуть что – и сразу отказываетесь от своих намерений?
– Отказываюсь, – подтвердил Моржов. – Отказываюсь, если намерения нелепые… – он со значением осмотрел Милену с головы до ног, – или если нереальные.
– Не надо отказываться, – многообещающе и даже двусмысленно посоветовала Милена.
Моржов пригляделся к ней внимательнее. Загар не превращал Милену в негритоску, как Розу, или в варёную редиску, как Сонечку. Лёгкая калмыцкая смуглота Милены от солнца благородно густела, не стирая черт и выражения лица. Милена и бровью не повела, пока Моржов её рассматривал. В глазах Моржова не дрогнула ни единая линия облика Милены: если мерцоид и был, то Милена выдрессировала его, как породистого дворецкого, и без звонка хозяйки он не появлялся.
– А что мне светит? – столь же двусмысленно спросил Моржов.
Милена опять улыбнулась – теперь уже загадочно.
– Что вам светит – зависит от вас. Но вот сертификаты нам пригодятся. Ведь до конца смены осталось всего девять дней. Областное начальство попросту не успеет среагировать вовремя. Разбирательство по нашей жалобе неизбежно начнётся постфактум. А там уже будет видно, актуализировать нам тему отсутствия детей или же затушевать её. Однако Галина Николаевна не должна никого увольнять, и для этого нам всё равно нужны сертификаты.
– Милена, а зачем вам соблюдать такие хитрые условности? – осторожно спросил Моржов. – Не всё ли равно, когда всех уволят: в июле – за Троельгу или в августе – из-за реформы?
Милена обеими руками поправила панаму.
– Во-первых, Боря, из-за реформы никого увольнять не будут. Об этом ещё Александр Львович говорил. Педагогов переведут на базы школ, а это не увольнение. А во-вторых, я люблю справедливость. Увольнять педагогов за то, что им не дали возможности сделать своё дело хорошо, – это несправедливо. Да, мне не нравится Соня, но я понимаю, что она не могла набрать детей для лагеря, потому что всего неделю как устроилась сюда на работу. Чтобы набрать группу, этой недели не хватило даже таким опытным педагогам, как Дмитрий Александрович и Константин Егорович. Несправедливо увольнять их за то, что им не предоставили необходимое время. И далее… Да, мне не нравится хамство и бесцеремонность Розы, но я согласна: в том, что иностранцы не приехали, Роза не виновата. А Розу уволят – потому что она скрыла этот факт. И вас, кстати, тоже уволят, Боря.
– А это было бы справедливо, – провокационно заявил Моржов.
– Формально – так, – согласилась Милена. – Но ведь вы, насколько я понимаю, решили промолчать про отсутствие иностранцев, потому что не хотели подвести других, да? Если бы вы сообщили про иностранцев Галине Николаевне, то неминуемо бы вскрылось, что у прочих педагогов огромная нехватка детей. Вы с Розой, конечно, остались бы на работе, но всех остальных Галина Николаевна уволила бы за срыв летней программы. И вы вместе со всеми устроили заговор молчания.
– Всё верно, – кивнул Моржов. – У нас круговая порука. Мы все повязаны. Но провал стрясётся только в том случае, если иностранцы потребуют деньги обратно. То есть уведомят наше начальство, что они сюда не приезжали.
– Не потребуют, – успокоила Моржова Милена. – По договору срок финансового протеста – месяц. И он уже истёк.
– Значит, мы выиграли, – подытожил Моржов. Он закурил и потрогал свою макушку – не напекло ли? С полей тонко пахло сенной пылью и дурманом.
– Вся эта ситуация с Троельгой крайне глупая, – сказала Милена. – И она объясняется страхом Галины Николаевны признать свою ошибку в размещении рекламы в Интернете.
– Это не ошибка, а халтура, – поправил Моржов. – Шкиляиха даже не удосужилась посмотреть текст рекламы. Какой текст был три года назад – такой и пихнула. А мы эту кашу расхлебали.
– Поскольку не педагоги первопричина, то и увольнять их несправедливо, – качнула панамой Милена. – А вину за эту несправедливость молва припишет мне. Потому что якобы мне выгодно увольнение педагогов, чтобы никто не выступал против реформирования Дома пионеров в Антикризисный центр. И по отношению ко мне молва тоже будет несправедлива.
– Да уж… – вздохнул Моржов. – Куда ни повернись, везде тебе по морде дадут… Как говаривал Шекспир, по справедливости-то мы все достойны кнута. Поэтому должны относиться друг к другу по милости.
– А это уже не ко мне. Это к нему. – Милена указала глазами в бешеное небо. – Я удовлетворюсь справедливостью. Для милости у меня слишком ограниченные возможности.
– Жёсткая вы женщина, Милена, – жёстко заметил Моржов.
– Я не жёсткая, Боря, – мягко ответила Милена. – Но мне приходится быть жёсткой. Не забывайте – у меня ребёнок. И чтобы он вырос успешным человеком, я сама не должна жить на чужую милость.
– А разве… – Моржов запнулся, не решаясь намекнуть на милости Манжетова.
Милена молчала. Моржов не продолжал.
– Я понимаю, что вы хотите сказать. – Милена сорвала с обочины колосок дикой гречихи и начала шелушить незрелые зёрна. – Уверяю вас, Боря, это не так. У меня с Сашей действительно очень хорошие отношения, человеческие, но я не делаю карьеры через постель. Наш Дом пионеров – анахронизм, и он должен быть реформирован. Но кого Александру Львовичу назначать директором нового Антикризисного центра? Простите, Боря, но среди наших сотрудников вряд ли кто разбирается в современных педагогических технологиях лучше, чем я. Пусть это звучит и нескромно. Но ведь я дополнительно обучалась на курсах – кстати, за свой счёт. Я компетентнее всех прочих.
«Алиска Питугина тоже обучалась на курсах, – подумал Моржов. – И тоже считает, что познала все тайны бытия. Уверенность в своей безусловной правоте – признак ПМ».
– Выбор Александра Львовича понятен. К личным симпатиям он отношения не имеет, – добавила Милена.
«У тебя – не имеет, а у него – имеет», – подумал Моржов.
Блин, зря он попёрся с Миленой. Мерцоидом и не пахнет. «Интимизировать общение» сейчас не к месту – есть риск вообще всё испортить. А спорить с Миленой невозможно.