Блудницы Вавилона (Whores of Babylon)
Шрифт:
Появившиеся на площадке шпики подошли к балюстраде, делая вид, что любуются видом
– Хм-м, – сказал маг. – Назовите, пожалуйста, ваши имена. И дату прибытия.
Записав ответы на дощечках, он поднялся.
– Подождите. – И исчез в башне – проконсультироваться с компьютером?
У двери тут же возник стражник с копьем. Маг быстро вернулся и жестом предложил Гупте и Алексу войти.
– Не оборачивайтесь, – шепнул на ходу индиец. – За нами следят. Этих двоих я еще на постоялом дворе приметил.
– Наверное, тоже хотят получить гражданство.
– Вряд ли. Натуристов они совсем
Алекс поспешил перевести разговор на другую тему и обратился к магу:
– Не приходила ли сюда молодая женщина с темными волосами в сопровождении двух магов?
– Дела магов – не твои дела, грек.
Следуя за магом, они прошли вдоль внутренней стены и остановились перед тем, что избавило Алекса от необходимости отвечать на вопрос индийца. Кабина лифта! Механический подъемник! А может быть, клетка спускалась вниз под действием силы тяжести, а поднималась вручную? Так или иначе, но шахта пронизывала всю Вавилонскую башню от вершины до самого основания. Судя по размерам клетки, в ней могли поместиться человек двадцать. Внутри горели три масляные лампы.
Маг открыл дверцу. И хотя из укрепленной на стене рядом с кабиной железной пластины выступали самые обычные тумблеры, внутри никакого пульта управления не было.
– Ступайте в Нижний мир! Умрите греками, чтоб возродиться вавилонянами. И поживее. Вы здесь не одни такие.
Алекс и Гупта вошли в клетку. Дверь закрылась. Лифт пошел вниз. Задрожало пламя в лампах, запрыгали тени, кирпичная кладка рванулась вверх…
Однажды вечером (если только то действительно был вечер), в час занятий, Алекс слонялся по внутреннему двору. В голове гудело и шумело. Новый язык созревал в нем, как плод в утробе матери, формируя члены и органы чувств, суча ножками в стенки черепа. Он чувствовал себя так, словно перебрал наркотиков, перепил да еще не выспался.
Десятки других соискателей бродили по тем же освещенным факелами сводчатым подземельям, спрятанным где-то в глубине Вавилонской горы. Со стороны их можно было принять за погруженных в молитву монахов позднейших веков или пребывающих в сомнамбулическом состоянии канатоходцев. Время от времени кто-то начинал пританцовывать, кружиться, подпрыгивать. Случалось это, когда избыток слов вспыхивал в голове человека подобно фейерверку, дергая нервы, словно струны. Спазмы оживляли затекшие члены.
Все свое время за исключением получаса по пробуждении и часа перед сном кандидаты проводили в теплых сумеречных кельях, подключившись к обучающим терминалам. Дежурные маги давали им снадобья, гипнотизировали, закачивали информацию и выводили из транса на время отдыха.
Общего для всех распорядка не было, а счет времени Алекс давно потерял, так что отделить день от ночи или определить продолжительность того или иного отрезка уже не мог. Гупту он встретил всего лишь однажды, когда индийца отводили в келью. Дебору не видел ни разу. За сколько дней? Пять?
Еще два – и он станет вавилонянином.
Телохранители-шпики постоянно держались поблизости. К Алексу они не подходили и внимания к себе старались не привлекать. Маги к ним не приставали, следовательно, разрешение на их присутствие пришло откуда-то сверху. Чем они питались? Где спали? Как проводили свободное время? Он не знал. Вечером за ним присматривал один, утром встречал другой.
Даже освещенные факелами, пещеры оставались мрачными. Собравшиеся под сводчатым потолком тени напоминали предгрозовые тучи. Черные миазмы гроздьями висели между подсвечниками. Источники света казались в равной степени источниками тьмы. То была страна мертвых, где душам дозволялось скитаться на рассвете и где они бродили, печальные и смятенные, бессвязно бормоча неясные упреки и напоминания о том, что осталось неисполненным, несказанным.
Коридоры с перемежающими их аркадами соединялись в единую систему. Слоняясь по ним, Алекс уже не обращал внимания на массивные, обшитые медными полосами двери в стенах некоторых пещер. Одна из них, конечно, вела к лифту, но какая именно, он не помнил и вспомнил лишь, когда, совершая третий или четвертый променад, увидел, что из спустившейся сверху клетки выходит в сопровождении мага новая группа претендентов.
Какая-то другая дверь должна была вести к компьютеру и его служанкам, бывшим женам Мардука.
В конце концов Алексу все же довелось увидеть Дебору. Она шла одна, и он сразу же ее догнал.
– Деб, привет. Как ты? – На каком языке он к ней обращался? На греческом? Вавилонском? Или смеси обоих?
Она растерянно и смущенно посмотрела на него.
– Я? Я… у меня все хорошо. А ты тоже здесь?
– Да. Послушай, Деб, ты ведь собираешься замуж за бога или по крайней мере его жреца…
– Шазара, – не совсем уверенно сказала она.
– Нет, не за него. За верховного жреца Мардука. Шазар всего лишь посредник.
– За Шазара, – упрямо повторила Дебора. – Он проходил мимо храма, когда я пришла, и, пораженный моей красотой, повернул и последовал за мной. Едва я села, как Шазар остановился рядом, готовый бросить монету, если появится кто-то другой, но одолеваемый сомнениями. Потом дух Сина вошел в него, и он решился.
Она говорила медленно, как будто повторяя то, что внушили под гипнозом, накачав предварительно наркотиками.
– Да, но замуж тебя выдадут не за Шазара. Ты видела жреца Мардука? Он был в Праздничном храме? И знаешь ли ты, что с тобой сделают через год? Знаешь, Деб?
– Вопросы, вопросы… Он знал все. И теперь я тоже знаю все. Я уверена…
– В чем ты уверена? В том, что год побудешь богиней? А потом? До конца жизни… – он перешел на английский, – компьютерным оператором! Да, оператором! Где-то здесь, за одной из этих дверей. Взаперти! Вдали от света и жизни.
– Через год… я отправлюсь в Дом Суда.
– Ты отправишься в машинный зал.
– Сам великий Мардук сказал об этом, явившись мне во всем своем величии. Я видела его! Потом он снова исчез, будто растворился в воздухе.
– Ты видела голограмму, Деб! Не более того!
Она посмотрела на него со страхом, как будто это сам Алекс был привидением, и поспешила прочь. Он бросился за ней.
– Подумай, Дебора! Одумайся!
– Уходи! – жалобно воскликнула она на вавилонском. – Перестань мучить меня! Оставь в покое! Ты сумасшедший!