Блудное художество
Шрифт:
И вот, почти год спустя, этот неугомонный мазурик снова прибыл.
Яшка два раза подряд описал, как он преследовал Марфиного гостя, как старался не попадаться ему на глаза, как гость обернулся. Архаров слушал, задавал вопросы, но они были уже ни к чему - все совпадало. На рассвете Каин принес Марфе какой-то предмет, а днем она прислала девку с золотой сухарницей. Каин всегда любил дорогие игрушки - Архаров от Марфы наслышался и о карете, обитой соболями, и об оранжерее с ананасами, единственной на всю Москву. Золотое художество, украденное во Франции, могло бы привлечь его внимание - да только для чего присылать сахарницу через Марфу в полицейскую контору?
Покинув архаровский кабинет, Яшка, имея немалый список неотложных дел, переоделся в простое мещанское платье и сперва поспешил в Зарядье - хотя он не имел семьи, но подозревал, что мать, вернувшись домой и не найдя там маленьких, должна быть близка к помешательству. Надо было скорее рассказать Феклушке, что ее дети оказались в полицейской конторе и за ними смотрит Марья Легобытова, наверняка ей хорошо известная.
Но Феклушкин дом стоял запертый. Соседка рассказала - супруг Феклушки, Федот Балуев, пришел с фабрики вечером, не нашел дома ни жены, ни детей, а одно лишь перекисшее тесто, ушедшее из квашни. Он напросился ужинать к соседям, а про Феклушку выразился так: поймает - убьет, поскольку где это видано - исчезать вместе с младенцами, не оставив мужу и сухой корки. Он полагал, что шалая супруга решила навестить свою тетку за Мясницкими воротами, да там и осталась. Не пошла же она с годовалым на руках да с четырехлетней дочкой, ухватившейся за юбку, перемигиваться с гарнизонными солдатами.
Озадаченный Скес уже был не рад, что они с Федькой сжалились над оставленными без присмотра ребятишками. Попросив соседку передать Феклушке, чтобы немедленно шла к храму Гребенской Богоматери, он ушел, надеясь, что приятельница разгадает загадку: это был, можно сказать, родной храм архаровцев, в двух шагах от полицейской конторы.
Архаров сводил и разводил в голове события то так, то этак. Ничего не получалось. А тут еще прямо в кабинет гости пожаловали, два молодых вертопраха - Тучков и Лопухин. С ними в последние дни Архаров даже у себя дома встретиться не мог - так дела его обременили.
– Тебе, сударь, угодно было свеженькое дельце посмотреть - изволь. Только что убийц изловили. Щербачов, неси сюда тетрадь, - приказал Архаров. Этим стремительным розыском можно было похвалиться.
Лопухин, просмотрев записи, задал разумные вопросы, но выражение его лица Архарову не понравилось. И причина обозначилась сразу.
– Ты полагаешь, преступники были найдены случайно?
– напрямик спросил Архаров.
– Полагаю, да, - так же, без реверансов, ответил Лопухин.
– И как бы искал их ты, сударь?
– Так же, как и ты, сударь, - неожиданно сказал Лопухин.
– Поскольку при теперешнем устройстве полиции иначе действовать было бы невозможно.
– И на том спасибо, - буркнул Архаров.
Он сам видел, что устройство не лучшее. Но ему и в голову не приходило что-то менять - для этого же надобно, поди, писать бумаги, прожекты, отсылать их вышестоящим особам, может, даже самой государыне. А ведь с Лопухина станется! Он - иной, он - не из тех гвардейцев, что готовы служить беззаветно, шпагой размахивая и кровь проливая, он говорит негромко - на плацу его не расслышать, но он ведь, сукин сын, изучив все неурядицы Рязанского подворья, сочинит целую диспозицию - как изменить устройство полиции, чтобы от нее было больше проку.
– Николаша, нам надобны приглашения в ложи, - заявил Левушка.
– Мы ездили на Ходынский луг, присмотрели себе место на самой высокой палубе! Оттуда во все стороны видать!
Деревянные корабли, чуть ли не в натуральную величину, были задуманы как салоны для знатной публики - они стояли в «устье Дона», в «устье Днепра» и у берегов «Крыма». В них на палубах были устроены ложи, которые в последнюю ночь будут обивать дорогими материями - чтобы работный люд их раньше времени не разорил. Левушка выбрал тот фрегат, что ближе к «Кинбурну», сиречь к театру. Сам же Архаров, коли будет минутка свободного времени, предпочел бы ложу неподалеку от «Азова», сиречь от столовой, чтобы не плестись к ней пешком за полторы версты - народу и увеселений на лугу наберется столько, что проехать в карете будет попросту невозможно.
– Будут тебе приглашения, - обещал он.
– Вы уж простите, что мало времени вам уделяю. Служба.
– Коли угодно, я тебе, Архаров, свои соображения в письменном виде подам, - сказал Лопухин.
– Полиции не след заниматься посторонними предметами - а ведь у вас тут только что в иноки не постригают. За дозволением на строительство - в полицию, чтоб строители цену не заламливали и от подрядов не отказывались - в полицию, купцу баранью тушу клеймить - в полицию, за ценами на торгу следить и чтоб с весами не дурачились - в полицию, сарай загорелся - в полицию! От сих забот надобно избавляться - в Москве довольно чиновников, кому и строительство, и пожары передать, надобно только учредить для того особые присутствия.
Архаров вздохнул с облегчением - Лопухин по молодости лет полагал, будто это так просто: придумал, что пожары должен тушить, скажем, некий пожарный департамент, и завтра же он на свет явится с полным штатом служащих и в новехоньком доме.
Но все же он нюхом чуял - сей гвардеец потихоньку, нося свои бумаги из кабинета в кабинет, чего-то добьется. А все потому, что ведет себя уже как вельможа, а не как капитан-поручик Преображенского полка. Как бы все-таки перенять его повадку?
Но сейчас было не до нововведений. Государыня заперлась в Пречистенском дворце, с утра никого не принимала. Поди знай - что сие означает. Забот - выше головы.
– Николаша, не могу ли чем помочь?
– спросил догадливый Левушка.
– Ничем, Тучков. Отдыхай и развлекайся. Куда вы вечером?
– В маскарад, - отвечал Лопухин.
– У меня там с Пашотт уговорено.
Архаров не больно любил эти французские затеи - морщился, когда при нем государыню заглазно называли Като, и не понимал, для чего звать невесту Прасковью Пашоттой, когда есть милое русское имя Параша.
– Николаша, а поехал бы ты с нами, - предложил Левушка.
– Маскарад будет знатный!
– Довольно с меня того, что половину моих молодцов придется туда посылать смотреть за порядком. У нас тут свои маскарады.
Они укатили - молодые и беззаботные, как оно и положено гвардейцам, выправившим отпуск. А вот Архаров и не помнил, что такое отпуск. На три дня Москву оставить страшно - приедешь, а тут уж Каин заседает!
Каин… его только недоставало…
– Иванов!
– крикнул Архаров.
– Возьми экипаж, поезжай, привези мне Марфу!
Но экипаж гоняли зря - оказалось, что Марфа дома не ночевала.