Блюз мертвых птиц
Шрифт:
— Да, ты ведь что-то упоминал о Рэйлроуд авеню. Лебуф что, с кем-то подрался?
— Можно сказать и так. Новый черный сутенер там облюбовал себе угол улицы с парочкой принцесс. А принцессы белые. Вот Лебуф и решил им всем преподать урок.
— Да ну?
— Какой-то парень с рогаткой засветил нашему детективу камнем по затылку.
— Уж кто-кто, а Лебуф это заслужил.
— Знаешь, что я думаю?
— Что, Валли?
— Печально, что старик, настолько переполненный ненавистью, носит ее в себе все эти годы.
— Не трать жалость понапрасну.
— У него с собой был подкидной ствол.
Я
— Что?
— У него при себе был левый пистолет. Он же на пенсии. Он уже не может лезть в подобные дела. Ты ему не нравишься, Дэйв. Я бы не хотел, чтобы подобный человек на меня злился, нет уж, спасибо.
Я отправился в свой кабинет и позвонил Варине на номер дома ее отца в Сайперморт-Пойнт.
— А, это опять ты? Как любезно с твоей стороны позвонить, — сказала она.
— У твоего отца явно какой-то срыв. Либо возьми его под контроль, либо мы его закроем, — ответил я.
— Он сейчас спит, и у него все в порядке, причем твоей заслуги в этом нет.
— Я видел его сегодня в Лафайетте. Я думаю, что он следил за мной.
— Не льсти себе. Он ходил к врачу, — сообщила она.
— Варина, подумай здраво. Ни я, ни моя семья не причинили тебе никакого вреда. Я пытался быть твоим другом. Может, Алафер и залепила тебе пощечину, но только после того, как ты унизила ее подругу. Пришло время думать своим умом и прекратить обвинять других людей в своих проблемах.
— Даже не могу выразить, что я чувствую по отношению к тебе, — ввернула Варина Лебуф.
«И как тут последуешь совету Фомы Аквинского о проявлении снисходительности к ближнему?» — пришло мне на ум.
Хелен позвонила мне из реанимации в Шривпорте, где лежала ее сестра, и поинтересовалась, как дела в управлении. Разумеется, в действительности она хотела узнать, как дела у меня с Клетом, Гретхен Хоровитц и моим безрезультатным расследованием убийства Блу Мелтон. Я не знал, что ей ответить. Я не хотел лгать, но я также не хотел нагружать ее дополнительными проблемами — ей и так было тяжело с находившейся при смерти сестрой.
— У нас все в порядке, — доложил я, — как думаешь, когда тебя можно здесь ждать?
— Думаю дня два или три. Мне кажется, ты хочешь меня о чем-то спросить, или что-то мне рассказать.
— Джессе Лебуф запил и может попытаться свести старые счеты с парой-тройкой людей.
— Если придется, закрой его в обезьяннике. Я побеседую с ним, когда вернусь.
— Ситуация с Гретхен Хоровитц несколько усложнилась.
— В каком плане?
— Она сказала Клету, что ей заказали меня и Алафер. Клета она тоже должна прикончить.
— Приятель, вы с Перселом должны подчистить это дерьмо. Я больше не хочу слышать имя этой девчонки.
— Как подчистить?
— Мне все равно. Просто сделайте это. Я слишком стара для этих детских игр, да и ты тоже. Что там еще происходит?
— Детских игр?
— Да, мне трудно воспринимать эту девчонку всерьез. Если она хочет быть Бонни Паркер, [29] сцену она себе для этого выбрала уж слишком маленькую. Что-нибудь еще?
— Я думаю, что Алексис Дюпре был офицером СС в Аушвице. И могу предположить, что его настоящее имя — Карл Энгельс.
29
Бонни
— У тебя есть доказательства?
— Нет ничего такого, что помогло бы отправить его за решетку.
Я слышал ее дыхание в тишине трубки.
— Хорошо, продолжай им заниматься, — сказала она наконец, — так или иначе семейка Дюпре замешана в исчезновении Ти Джоли и убийстве ее сестры. Будем использовать все, что можем, чтобы они не скучали.
— Хелен, хочу быть с тобой честным. Гретхен Хоровитц — не шутка. Ее стоит воспринимать всерьез.
— Слушай, Дэйв, временами я на самом деле не обращаю на тебя внимания и прикидываюсь, будто это ты создаешь проблемы, которые на самом деле уже существуют и без тебя. Ты не можешь уживаться с несправедливостью и не успокоишься, пока не наведешь во всем порядок. Но, несмотря на все это, я не знаю, что бы я делала без тебя. Помолись за Айлин. Она может и не выкарабкаться.
— Мне очень жаль, Хелен.
— Смотри, не подведи меня, приятель, — ответила она и повесила трубку.
Глава 22
Той ночью снова пошел дождь, как оно всегда бывает с приближением зимы в Луизиане, забив водостоки дома листвой и смыв пыль и черный пух сахарных заводов с деревьев, время от времени наполняя воздух ярким запахом алкоголя. Все это естественно и хорошо, твердил я себе, но временами звук капель дождя, падающих на подоконник или в алюминиевую миску Снаггса, превращался в бесчувственный такт метронома, похожий на заводные часы без стрелок, единственное предназначение которых — это напоминать тебе о том, что твое время когда-нибудь подойдет к концу.
Я никогда не любил видеть сны. Они всегда были моими врагами. Задолго до того, как я отправился во Вьетнам, мне снились кошмары про человека по имени Мак. Он был профессиональным дилером в блек-джек и буре в игровых клубах и борделях округа Сент-Ландри. Он совратил мою мать, которая на тот момент была пьяна, и шантажировал ее, превратив в свою любовницу, пока мой отец работал на буровой платформе в океане или занимался заготовкой пушнины на острове Марш. Мак топил моих котят и заставлял меня нюхать его пальцы после того, как он проводил время с моей матерью. Я ненавидел его больше, чем кого бы то ни было в моей жизни, и во Вьетнаме я временами видел его лицо вместо лиц тех азиатов, что я убивал.
Мак долгие годы жил в моей голове и утратил свою важность только после того, как я начал собирать новую коллекцию призраков и демонов. Темные фигуры, возникающие из деревьев и использовавшие наши же снаряды 105 калибра для минирования растяжками ночных троп. Труп самоубийцы, кишащий червями и личинками, который нам с Клетом пришлось срезать с дерева. Тельце ребенка в холодильнике, оставленного родителями в поле неподалеку от игровой площадки. Чернокожий мужчина, привязанный ремнями к тяжелому дубовому креслу, лицо и череп были покрыты бусинками пота, а голова накрыта плотным капюшоном.