Боевой друг. Дай лапу мне!

Тамоников Александр Александрович

Пахомов вздохнул и заявил:

– А между тем прапорщик ничего не придумал.

– В смысле?

– В прямом. Объясню. Наше МЧС впервые работало по разминированию в Косово в девяносто восьмом году.

– Да, я в курсе.

– В подразделении был Коля Бердик, тогда старший лейтенант, сейчас полковник запаса. У него пес Нур, дед Амура. Группа вышла в район Витина, есть там такой населенный пункт. Начали работать в поле, попали под обстрел албанских экстремистов. Спецназ отогнал банду. Вроде закончили, въехали в город, центр общины. Там стояли машины для переброски группы в Приштину. Бердик купить что-нибудь у местных хотел. Тут из проулка – девочка восьми лет. В руках граната Ф-1. Прикидываешь, что произошло бы, если бы она отпустила рычаг?

– А предохранительное кольцо?

– Его уже не было. Старлей оцепенел. Что-либо говорить девочке бесполезно и опасно. Она испугается и уронит гранату. Тут Нур вдруг сорвался с поводка, бросился на девочку, сбил ее с ног. Граната упала. На землю с криком повалился и Бердик. Благо там больше людей не было. Нур словно знал, что у него всего три секунды, накрыл собой девочку. Грохнул взрыв. Пес принял осколки на себя. Девочка отделалась царапинами. Вот такая была история. Я разговаривал с Бердиком, когда в центр приезжал, щенка себе подобрать. Он рассказывал, что потом Нура чуть ли не весь город хоронить приходил. На месте взрыва ему памятную табличку установили, которую, впрочем, позже албанцы оторвали. Так что не врал прапорщик.

– Да, дела, – проговорил Снегирев. – С поводка сорвался, сбил, накрыл собой. Непостижимо. Но погоди, а как же от него наследство пошло?

– Когда Нура вывозили в Косово, в центре уже был годовалый щенок, его сын, отец Амура. Тот не восемь, а десять лет прослужил.

– Понятно. Но значит, и у Амура те же таланты?

– Пока не проявлялись. Но он умный, да. У нас все собаки такие.

– Мне кажется, Барон неравнодушен к Вьюге. Так и трется у ее вольера.

– Что в этом странного? Мужчина хочет женщину. Это жизнь. Снюхаются, по возвращении повяжут их. Будут щенки.

– Так Барон еще молод.

– Самый раз для этого дела.

Так за разговорами пролетело время.

Самолет начал снижение.

Снегирев посмотрел в иллюминатор и заявил:

– Вода кругом. Это океан или море?

– Океан, – ответил Пахомов и добавил: – Географию надо было в школе изучать.

– Ну ты и загнул, Юра. Когда это было-то? Школа, география? Да и не любил я ее, больше физику, химию, литературу. А в училище, сам знаешь, никакой географии и в помине нет. Стало быть, океан? Тихий?

– Атлантический.

– А вот и берег. Вижу его! – Снегирев вновь смотрел в иллюминатор. – Ни хрена не понять. Вроде лес везде, хотя есть и что-то похожее на степь. А вот и небольшое селение.

В 9.23 Ил-76 опустился на бетонку. Пилоты переключили реверс для торможения. Пробежка оказалась короткой. Самолет вырулил на полосу, ведущую к площадке, расположенной справа от здания аэропорта.

– Похоже, в аэропорт мы не пойдем, – проговорил Снегирев.

– С чего ты взял? – спросил Пахомов.

– Так терминал сбоку.

Ил-76 встал, шум двигателей начал ослабевать, потом прекратился.

Основной экипаж вместе с командиром российской группы саперов вышел в грузовой отсек.

– Поздравляю, – произнес полковник Серданов. – Мы в столице Республики Суринам, городе Парамарибо, в аэропорту Йохан Адольфа Пенгеля.

– Другого названия придумать не могли? – спросил Снегирев. – А то Адольф. Хотя многие нацисты скрывались именно в Южной Америке. Было это после того, как наши деды и прадеды ввалили им по самое не могу. Даже…

Полковник прервал старшего лейтенанта:

– Отставить разговоры, Снегирев! Твое мнение никому не интересно.

– Ну это как сказать!

– Ты плохо понял меня?

– Есть прекратить разговоры!

– К нам идет трап, – доложил борттехник.

Командир основного экипажа взглянул в иллюминатор, повернулся ко второму пилоту:

– Паша, свяжись с дежурным по аэропорту, скажи, что трап нам не нужен. Обойдемся без услуг аэропорта. Открыть рампу!

– Есть, товарищ подполковник.

– Приступить к разгрузке техники и контейнеров!

Экипажи и сотрудники МЧС занялись делом.

Вскоре к самолету подъехал белый внедорожник. Из него вышел мужчина средних лет в летнем костюме.

Он оглядел российскую команду, безошибочно определил ее руководителя, шагнул к нему:

– Доброе утро. Вы господин Серданов?

– Да. Полковник Серданов. Доброе утро.

– Очень приятно, я комиссар ООН Андре Канте.

– Узнал вас, сеньор Канте, по фотографии. Раньше, по-моему, вы не принимали участия в судействе состязаний.

– Вы правы. Но это ничего не меняет. Сейчас я представляю ООН. Как прошел полет?

– Хорошо.

– Все ваши люди здоровы? Не нужна ли вам какая-нибудь помощь?

– Благодарю, сеньор Канте. У нас все в порядке.

– Отлично! Сколько времени вам потребуется на разгрузку?

– Около часа, если не возникнут проблемы с суринамскими пограничниками и таможенниками.

Канте улыбнулся и заявил:

– Проблем не будет. Ваша команда минует и пограничников, и таможню.

Серданов удивился и спросил:

– Что, пограничники даже наши документы не проверят?

– Достаточно того, что я использовал свои полномочия, предоставил им список российской команды. Здесь, знаете ли, полковник, многое остается как в колониальной стране. Ссориться со старшим братом власти не желают. Тем более что состязания проводятся под эгидой ООН.

– Экипажам самолета тоже следует убыть на полигон Санкери?

– Нет. Это лишнее. Да пилоты и не оставят свой самолет. Экипажи будут жить при аэропорте. Для них забронированы номера в местной гостинице, как ни странно, довольно приличной.