Боевой гимн
Шрифт:
Шудер повернулся спиной к подозрительному человеку.
— Мой двоюродный брат. Мы росли вместе после смерти моей матери.
— Держись, — прошептал Ганс. — Держись. За нами следят.
— Этот ублюдок! Наверняка именно он сказал бантагам, чтобы они взяли Зумала.
— Они, как правило, не отличают нас друг от друга, — быстро ответил Ганс, умолчав, впрочем, о том, что Зумала было легко распознать по розовому шраму на щеке, оставшемуся после того, как его обрызгало расплавленным железом. — Не поддавайся горю. Возвращайся к работе.
Кетсвана проводил
— Я сам выдавлю из него жизнь по капле, — прошипел он.
— Держи себя в руках, — одернул его Ганс. Стараясь, чтобы это выглядело естественно, он повернул голову и бросил взгляд на бригаду Кетсваны. Новичок не сводил с них глаз. Заметив, что на него обратили внимание, он начал работать с удвоенной энергией.
— И не связывайся с этим шпионом, — прошептал Ганс. — Если ты тронешь его хоть пальцем, можешь считать себя покойником.
Обняв Григория за плечи, он повел его прочь от плавильни.
— Спасибо, — выдохнул суздалец. — Я уж было подумал, что мне пришел конец.
— Может быть, на эти две недели он оставит нас в покое, — отозвался Ганс.
Надсмотрщики и их жертвы были уже у выхода. Ганс заметил, что карфагенянка обернулась и посмотрела в его сторону.
— Да пребудет с тобой Господь, — одними губами произнес он.
Крики, доносившиеся из соседнего помещения, пугали Хинсена. Страдания других никогда не задевали его, но при мысли о том, что однажды может настать день, когда он сам будет так же кричать от боли, ему стало страшно. Вдруг вопли истязуемой прервались булькающим звуком, и все стихло.
Распахнулась дверь, и из камеры пыток вышел Карга.
— Ничего! Проклятье, ничего! — прорычал бантаг. — Убил двенадцать скотов, угробил на это целый день, а результата никакого!
— А что сказала эта женщина?
Хинсен старался не смотреть на обезображенное тело карфагенянки, которое подручный Карги за ноги выволок из пыточного застенка. Ее лицо превратилось в кровавое месиво, а горло было перерезано ударом ножа. Из раны продолжала сочиться кровь. Хинсен судорожно сглотнул и перевел взгляд на Каргу.
— Они находились под защитой кар-карта, — слабым голосом напомнил он бантагу.
— Несчастный случай на производстве, — отрезал Карга. — Такое может случиться с каждым. С тобой, например, если Гаарк узнает о том, что сегодня произошло.
— Она что-нибудь сказала?
— Ничего важного.
Джим заметил струйку слюны, стекавшую по лицу Карги. Должно быть, женщина плюнула в своего мучителя, вызвав у него приступ ярости.
Палач потащил труп карфагенянки вниз по лестнице. Хинсен слышал, как ударяется о ступеньки ее голова. Оглянувшись, он увидел перед собой своего человека с третьей плавильни. Глаза шпиона были широко раскрыты, в них плескался ужас.
— Вы посылали за мной, — дрожащим голосом произнес он, испуганно глядя на Каргу. Очевидно, он успел разглядеть, что стало с женщиной.
— Что ты можешь доложить?
Шпион трясся и не отвечал.
— Говори! — взревел Карга.
— Мне кажется, они подозревают меня. Этот великан, их бригадир, он так на меня смотрел… Я почувствовал это.
— Он на тебя посмотрел? — язвительно поинтересовался Хинсен. — Это вся информация, которая у тебя есть?
— Да.
— Если у тебя все шпионы такие, как этот, я отправлю их в убойные ямы, — пригрозил Карга Хинсену.
Джим задрожал. Если Карга убьет его людей, то что станет с самим Хинсеном?
— Мы еще не все попробовали.
— Что ты можешь предложить?
— Перемешай разные бригады. Переводи людей из одной бригады в другую, назначай их каждый раз работать у новой печи. Это разобьет тесные группы, выведет их из равновесия. Замени всех тех, кто работает за пределами лагерной стены. Если замышляется побег, то в нем должны участвовать люди, имеющие право находиться вне лагеря.
— Я не могу этого сделать, — мрачно ответил Карга. — Кто будет работать вместо них? У меня нет других людей.
— Тогда переведи половину из них на внутрилагерные работы. Может, кто-нибудь впадет в панику, испугается, что его бросят здесь, и решит во всем нам признаться. — Он мгновение помолчал. — И убери Ганса.
— Это исключено. Ганс имеет прямой доступ к Гаарку.
— Я не говорю «убей его». Переведи Ганса на другую фабрику. Скажи, что у тебя возникли проблемы в новом литейном цеху и только он может их решить. Дай понять Гаарку, что его отлучка продлится не больше месяца. Мой господин, безусловно, кар-карт не станет против этого возражать. А главным здесь останется Григорий. Ты можешь также заявить, что хочешь проверить, способен ли Григорий после возвращения Ганса взять на себя управление новой фабрикой.
— После того, как мы уберем отсюда Ганса, все станет гораздо проще, — согласился Карга. — Мы организуем один-два несчастных случая. Кто-нибудь из моих надзирателей случайно столкнется с Григорием, когда тот будет находиться возле чана с расплавленным металлом. Так мы избавимся от двух самых опасных скотов. Если здесь затевается побег, эти двое стоят во главе его. — Бантаг злобно усмехнулся. — Отлично. В день Праздника Луны мы возьмем Ганса и еще с десяток других. Они находятся под покровительством кар-карта, а если мы уведем их в этот день, все подумают, что Гаарк снял свою защиту. Возможно, кое у кого развяжется язык. — Надсмотрщик посмотрел на Хинсена. — Если что-нибудь пойдет не так, если убежит хоть один пленник, умрут все. Ты меня понял? Все — рабочие, твои шпионы и ты сам, уж об этом я позабочусь.
Посмеиваясь, Карга вышел из комнаты.
Джим проводил его испуганным взглядом. Его человек стоял рядом и дрожал как осина.
— Закрой за собой эту чертову дверь и займись делом! — заорал Хинсен.
— Два дня, — прошептала Тамира. — Неужели у нас и в самом деле все получится?
— Конечно получится.
Они говорили одними губами — привычка, выработавшаяся за годы плена. Эндрю, спавший с другого бока Тамиры, зашевелился и захныкал. Тамира повернулась к нему и тихонько запела колыбельную на языке, которого Ганс не знал.