Боевой гимн

Форстен Уильям P.

Ганс был уверен, что, несмотря на весь свой страх, они найдут в себе силы умереть достойно.

Гряда холмов окуталась клубами дыма. Над головой Ганса просвистел первый снаряд, разорвавшийся в воздухе над плацем. Следующий попал в северо-восточный бастион, от которого во все стороны полетели комья земли. Некоторые чины испуганно вскрикнули и оглянулись на ворота, ведущие в их квартал, но оружия никто не бросил.

Артобстрел продолжался еще несколько минут. Ганс считал про себя время между выстрелами, гадая, что сказал бы Пэт о пушках, выпускающих три снаряда в минуту и поражающих цель на расстоянии мили.

Несколько снарядов разорвалось на плацу, а один угодил в бруствер

первого бастиона с северной стороны. Ганс непринужденно разгуливал взад-вперед по стене, нарочито не обращая никакого внимания на вражеские снаряды и иногда останавливаясь, чтобы похлопать по плечу кого-нибудь из солдат или обменяться с ним соленой шуткой. Он знал, что его люди следят за ним и, как он надеялся, черпают силы в его непоколебимости.

— Они идут!

Выстроившиеся цепью бантаги спустились с гряды холмов и направились к восточной стене. Поднеся к глазам бинокль, Ганс внимательно изучал врага. Наступление бантагов совсем не напоминало беспорядочную лавину мерков, которую Ганс видел на Потомаке. Эти солдаты соблюдали между собой интервалы в шесть ярдов и неспешно шли вперед. Через пятьдесят ярдов после первой цепи двигалась вторая волна атакующих, а за ней на таком же расстоянии третья.

«Эти парни знают, что делают, — хмуро подумал Ганс. — Не сбиваются в кучи, хотят подойти поближе и потом уже стрелять наверняка». Если бы под началом у Ганса были обученные бойцы, бантагам пришлось бы туго. Его солдаты подпустили бы врагов на убойную дистанцию и начали бы укладывать их одного за другим. С холмов скатывались все новые и новые волны бантагов, и вскоре глубина их атаки составляла уже пятьсот с лишним ярдов, а на равнине напротив восточной стены выстроились десять цепей вражеских солдат.

Ганс перешел в юго-восточный бастион.

— Григорий?

— Сэр?

— Я хочу, чтобы вы вели прицельный огонь из этого легкого орудия. Приступайте.

Довольно ухмыльнувшись, Григорий повернулся к своим канонирам и, помогая себе жестами, начал отдавать им команды. Ганс направился к северо-восточному бастиону, по дороге увернувшись от метко пущенного бантагского ядра, просвистевшего прямо у него над головой. Остановившись рядом с пушкой Кетсваны, он навел орудие на первую цепь атакующих, сделал шаг в сторону от пушки и протянул вытяжной шнур своему другу. Зулус издал воинственный клич, схватился за конец шнура и дернул его на себя.

На глазах Гаарка выпущенный защитниками крепости снаряд разорвался позади первой шеренги его воинов, и два бантага упали на землю. Секунду спустя выстрелила и пушка юго-восточного бастиона. Недолет.

Из лощины за его спиной появилась новая цепь солдат, которые шагом двинулись вслед за своими товарищами. При виде этих воинов сердце кар-карта забилось быстрее. Казалось, они вышли из легенд времен Узурпаторских войн, когда солдаты отправлялись на поле боя под звуки полкового марша и с развевающимися знаменами.

Хотя Гаарк страстно мечтал о том, чтобы иметь в своем распоряжении современное вооружение, — например, бомбардировщик, который уничтожил бы этот форт за считанные секунды, или хотя бы какой-нибудь завалящий пулемет, чтобы поливать стены крепости смертоносным огнем, — все же и это зрелище доставило ему удовольствие. Пять лет назад дикари, которыми он правил, атаковали бы эти стены верхом на лошадях, размахивая над головами своими железяками и выпуская в небо бесполезные стрелы, а теперь они шли вперед как настоящие солдаты, держа винтовки наперевес. Несмотря на то что этим воинам было далеко до его отборных уменов, проделанная им работа не пропала даром.

— Они не пускают в ход батареи, — заметил Джамул.

— Ганс не хочет распылять свои силы, — ответил Гаарк. — У него нет людей, обученных управляться с тяжелыми пушками. Я вообще сомневаюсь, что они их зарядили. Все его мысли только о том, чтобы сдержать натиск нашей пехоты.

Воины его первой шеренги произвели залп из своих ружей, и Гаарк поднес к глазам бинокль, желая рассмотреть все в подробностях. На его взгляд, они остановились далековато от стен. Вполне можно было пройти еще сотню ярдов — в конце концов, им противостояли перепуганные скоты, и этот первый залп, пусть и с пятисот шагов, должен был их ошеломить. К тому же дым укроет его солдат от людей Ганса. Наконец-то здравый смысл и навыки, приобретенные в ходе длительных учений, начали одерживать верх над дурацкой бантагской гордостью. Некоторые воины орды стреляли из положения лежа или хотя бы сидя и тщательно выбирали свою мишень. Вторая волна атакующих прокатилась над ними и устремилась к стенам. Подойдя на пятьдесят ярдов ближе к крепости, они остановились и произвели свой залп. Вскоре их обогнала третья шеренга бантагов, которые повторили тот же маневр, а через пару минут целых пять шеренг расположились на участке равнины длиной в двести пятьдесят ярдов и поливали форт свинцовым дождем. Остальная часть войска Гаарка остановилась в шестистах ярдах от крепости, выжидая того момента, когда защитники начнут поддаваться и кар-карт отдаст приказ о штурме.

— Вот так, клади ствол своего ружья на бруствер.

Подойдя к дрожащей от волнения чинке, Ганс поправил прицел на ее винтовке. Встав позади женщины, он плотно прижал приклад к ее плечу, положил ее палец на курок и отошел в сторону.

Чинка пошатнулась от отдачи, но тут же радостно улыбнулась Гансу. Пробормотав себе под нос английское ругательство, сержант выдавил из себя ответную улыбку и пошел дальше. Бантагские пули свистели у него над головой, а иногда отскакивали от стен бастиона, но, к немалому удивлению Ганса, потери защитников форта пока что были совсем мизерными. Ему пришла в голову мысль, что их противники вовсе не так искусны в стрельбе, как можно было подумать.

Неспешное течение боя позволяло Гансу переходить из бастиона в бастион и показывать своим людям, как перезаряжать пушки и стрелять из них. Впрочем, его канониры тоже не могли похвастать особыми успехами — сквозь клочья дыма, заволакивавшего равнину, он смог разглядеть всего тридцать-сорок неподвижных бантагских тел.

Очередная волна атакующих была уже всего в двухстах ярдах от стены, и Ганс скривил губы в усмешке.

— Смотрите, как это делается! — воскликнул он, облокачиваясь на бруствер. Полтора десятка находившихся рядом защитников форта ловили каждое его движение. Вскинув ружье, он навел его на ближайшего к себе бантага и спустил курок. Вражеский воин завизжал и рухнул на землю, держась за живот. Быстро перезарядив винтовку, Ганс уложил следующего воина выстрелом в грудь, потом еще одного.

Чины встретили его успех восторженными криками, которые, впрочем, сразу же стихли после того, как бантагская пуля снесла одному из них половину черепа. Бросив взгляд в ту сторону, Ганс увидел, что это та самая девушка, которую он всего пару минут назад учил обращению с ружьем.

— Убивайте эту сволочь! — заорал он. — Убивайте их!

Ганс побежал в юго-восточный бастион, подвергшийся усиленному обстрелу бантагской артиллерии. Григорию удалось неплохо пристрелять орудие, и, хотя при каждом попадании вражеского снаряда в бастион на его канониров обрушивался земляной душ, они продолжали поливать наступавших бантагов картечью, усеивая округу вражескими трупами. Промахнуться с двухсот ярдов было невозможно.