Боевые маршруты
Шрифт:
На глазах у старика заблестели слезы. Не стыдясь их, он обнял сыновей и растроганно произнес:
– Спасибо, сыночки.
– Потом, сняв шапку, поклонился всему полку и добавил: - Всем вам спасибо, за то что гоните немца-супостата с родной земли...
На братьев, между прочим, нашей воздушной армии везло. В одной из истребительных частей, например, служили Владимир и Александр Некрасовы. Первый родился в 1922 году, второй - годом позже. До войны они вместе работали на авторемонтном заводе в Хабаровске, вместе поступили сначала в аэроклуб, а затем в авиаучилище, вместе прибыли на фронт. В сентябре 1943 года приняли боевое крещение. Выполняя боевые задания, они не раз попадали в серьезные переделки и всегда выходили победителями.
Как-то братьям Некрасовым пришлось вдвоем сражаться против шести "фокке-вульфов", которые неожиданно вывалились из облаков. Четверка набросилась на ведущего - Владимира, а пара - на Александра. Искусно маневрируя, Некрасовы все же вывернулись из-под удара и с набором высоты скрылись в облаках. Оттуда они, развив бешеную скорость, свалились как снег на голову на четверку "фоккеров" и одного из них подожгли. Горящий "фоккер" упал на землю.
Боевой счет братьев Некрасовых рос быстро. К концу войны Владимир стал Героем Советского Союза.
В другой части вместе воевали братья Пироженковы. Виктор командовал эскадрильей, а Константин был у него мотористом. Когда старший возвращался с победой, младший брал кисть, баночку с краской и рисовал на фюзеляже самолета очередную звездочку. К концу войны их более десяти появилось на самолете Виктора.
Старательно выполнял свои обязанности и Константин Пироженков. За самолетом он ухаживал, как мать за ребенком.
При выполнении одного из заданий самолет Виктора подбили зенитки. Приглядевшись, как заходит тот на посадку, брат почуял что-то неладное. Не дожидаясь, пока Виктор срулил с полосы, Костя бросился к нему и быстро открыл фонарь.
– Ты ранен?-спросил он встревоженным голосом, помогая брату сойти на землю.
– Пустяки, - отмахнулся тот.
– Какие пустяки? Смотри, вся штанина в крови. Константин взвалил Виктора на плечи и понес к санитарной машине.
* * *
Летный состав армии непрерывно пополнялся молодыми летчиками, прошедшими ускоренный курс обучения. Они нуждались в особом внимании командиров, политработников; партийных и комсомольских организаций.
Особенно хорошо работа с молодежью была поставлена и 239-й истребительной авиадивизии. Опытные летчики--коммунисты Заболотнов, Шишкин, Лагутенко, Мишкин и другие доводили до совершенствования технику пилотирования вчерашних курсантов, учили их метко стрелять, показывали различные тактические приемы.
У старшего лейтенанта Смирнова ведомыми были молодые летчики, сначала Углянский, затем Чаплиев. Каждого из них он не переставал наставлять:
– Стрелять за километр - все равно что в белый свет. Бить врага надо только с короткой дистанции.
Ученики его оказались понятливыми и способными. В одном из боев Углянский почти в упор расстрелял фашиста. Чаплиев, подбив "фоккера", гнался за ним километров 20 и все-таки доконал: тот врезался в землю и взорвался.
– Молодцы! Хвалю за смелость и упорство, - сказал своим ученикам Смирнов.
За науку побеждать молодые летчики платили учителям сердечной привязанностью, грудью защищали их в бою. Я знаю немало случаев, когда ведомые с риском для жизни бросались на выручку попавшему в беду ведущему.
Не оставались без внимания и воздушные стрелки. С ними тоже проводились занятия, опыт лучших обобщался на конференциях, освещался в печати, распространялся в беседах и докладах. А иначе и быть не могло. Ведь от стрелка во многом зависит и жизнь экипажа, и сохранность машины. Если он смел, внимателен, меток, летчик чувствует себя уверенно, действует решительно. Он не опасается за заднюю полусферу.
Как-то Яков Иванович рассказал мне любопытный случай. В одной из частей стали замечать, что старший лейтенант Калинин, возвратившись с задания, сажает самолет не на аэродром, а не долетая до него, на замерзшем болоте. Первому объяснению поверили: самолет-де, мол, подбит, не мог дотянуть. Но когда недолеты стали повторяться, с летчиком пришлось поговорить иначе.
– Что за фокусы?
– строго спросил у него заместитель командира эскадрильи по политчасти Белоус.
– Ведь другие летчики садились не на таких израненных машинах. Подумаешь, две пробоины в крыле.
Калинин в ответ лишь пожал плечами: как, мол, хотите, так и судите. Не смог долететь.
– А вы знаете, - кто-то доверительно сказал политработнику, - Калинин не очень верит в живучесть штурмовика. Когда его подбивают, ему кажется, что самолет долго не продержится в воздухе. И как только летчика одолеет этот страх, его словно магнитом тянет к земле.
Решили принять другие меры. Во вторую кабину посадили смелого, не раз огнем крещенного воздушного стрелка Турчака. Во время пребывания штурмовиков над целью их сильно обстреливали вражеские зенитки. Свою долю осколков получила и машина Калинина. На обратном курсе летчика охватило беспокойство. Постепенно он стал отставать от строя.
В этот момент Калинин услышал по переговорному устройству спокойный голос воздушного стрелка:
– Командир! Наша лошадка что-то плохо тянет. Нельзя ли поддать побольше газку? Скорей домой вернуться хочется.
Летчик прибавил газу, скорость увеличилась.
– Вот теперь хорошо, - сказал Турчак.
– Как там у вас, у меня все в порядке.
А через некоторое время Калинин сам поинтересовался самочувствием стрелка.
– Нормально, - послышалось в ответ.
Спокойствие Турчака вернуло былую уверенность летчику. Он догнал строй и по всем правилам посадил машину на полосу. А когда вылез из кабины - ахнул. Весь фюзеляж был в пробоинах, половина хвостового оперения отбита. Еще более ужаснулся Калинин, когда увидел залитого кровью стрелка. Тот сидел за турелью, не в силах двинуться с места. Увидев летчика, попытался улыбнуться.
– Что с тобой?
– растерянно спросил летчик и стал осторожно вытаскивать обмякшее тело стрелка из кабины.
– Ты же говорил "все нормально"...
В душе Калинина произошел перелом. "Ведь Турчак прекрасно видел, что самолет летит почти без хвоста, - подумал он, - а вот не побоялся, что разобьется. Значит, "ильюша" и, впрямь живуч. Значит, напрасно раньше опасался за машину".
С тех пор никто не мог упрекнуть Калинина в отсутствии у него выдержки. Хороший урок воли, спокойствия и веры в самолет преподал ему воздушный стрелок.