Бог Боли
Шрифт:
Он отписался от меня и удалил меня как подписчика, но, по крайней мере, он не заблокировал меня.
Меня пронзает дрожь, когда я вижу последнюю фотографию, которую он опубликовал. Илай и Крейтон стоят полуобнаженные, их груди блестят от влаги, а волосы влажные.
Часть груди Крейтона, куда попала пуля, закрыта повязкой, и мне требуется все, чтобы не подавиться рыданиями.
«День сауны, спонсором которой выступил я, поскольку слышал, что это полезно для восстановления.
Я делаю скриншот фотографии, обрезаю Илая и добавляю его в коллекцию, которую храню на телефоне.
Затем я засыпаю, глядя на них со слезами на глазах.
На следующий день я готова стать волонтёром.
— Тебе не обязательно ходить туда постоянно, Анни, — говорит мне мама, когда мы выходим из дома.
— Я не против
Я проверяю свою сумку и убеждаюсь, что мой телефон там.
Она сжимает меня за плечо и как бы заставляет смотреть на нее.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, я в порядке
— Ты уверена?
—Да
— Хорошо. Как насчет того, чтобы устроить девичник позже, а потом я буду спать рядом с тобой?
Первые несколько ночей после моего возвращения домой мама обнимала меня на ночь. Она не говорила мне об этом, но я поняла, что она до смерти боится, что я сделаю что-нибудь, чтобы навредить себе.
Не буду врать, у меня действительно были такие мысли, особенно после того, как мне постоянно снились кошмары обо всем красном, что окружало Крейтона. Но этот страх ослабевал по мере того, как я получала все новые сведения о том, как хорошо он себя чувствует.
— Пожалуйста, не надо, иначе папа возненавидит меня за то, что я осмелилась занять его место.
Она улыбается и гладит меня по волосам.
— Позволь мне беспокоиться о твоем отце. Если захочешь, чтобы я составила тебе компанию, дай мне знать.
— Нет, я уже не маленькая девочка
Я могу и буду искать решение для своих проблем.
Мой телефон вибрирует, и я быстро достаю его, думая, что это сообщение от Реми. Имя, появившееся на экране, заставляет меня остановиться.
Сесили: Как ты, Анни?
У меня болит в груди, и внезапный приток слез затуманивает глаза.
После того, как все произошло, я не только потеряла Крейтона, но мне также пришлось отпустить дружбу, которая, как я думала, сложилась у меня с Авой, Сесилией, Глиндон и Брэндоном.
Они перестали со мной разговаривать, и вполне заслуженно, учитывая, что они знали Крейтона гораздо дольше, чем меня.
Поэтому то, что Сесили написала мне после того, как я подумала, что потеряла ее навсегда, вытащило эти похороненные эмоции на поверхность.
Анника: У меня все хорошо. А у тебя?
Сесили:
Я задыхаюсь от собственного дыхания, когда знакомое жжение жжет мне глаза.
Анника: Я тоже скучаю по вам, ребята. Очень сильно.
Сесили: Мы можем встретиться?
Анника: Я не думаю, что это возможно. Не уверена, слышали ли вы, но я больше не на острове Брайтон.
Сесили: О, я знаю. Я в Нью-Йорке.
Анника: Что? Правда?
Сесили: Сейчас брожу по Центральному парку в чисто туристическом стиле, хаха.
Анника: Пришли мне координаты. Я сейчас приеду.
Только когда я убираю телефон в карман, я обнаруживаю, что мама и Ян смотрят на меня с ожиданием.
Выражение лица мамы смягчается
— Хорошие новости?
— Да. Помнишь мою подругу, Сес? Сесилию? Она приехала погостить
— Пригласи ее к нам, — предлагает мама. —Я приготовлю нам обед, а она может остаться с тобой.
— Я не думаю, что это хорошая идея — приводить ее в наш дом, где так много охраны. Она не сможет справиться со всей этой атмосферой и будет чувствовать себя очень некомфортно. Будет лучше, если я пойду и встречу ее.
— Я пойду с тобой, — объявляет Ян.
— Нет, Ян. Я просто встречусь со своей подругой, а ты ее запугаешь.
— Босс наденет мои яйца на палку, если я отпущу тебя одну.
— Пожалуйста, Ян, — я хватаю его за руку и хлопаю ресницами. —Я просто хочу немного почувствовать себя нормальной. Кроме того, папа дал мне больше свободы
— Только не когда дело касается этих чертовых английских детей, — говорит Ян, демонстрируя свое крайнее отвращение к тому, как они все вычеркнули меня из своей жизни.
Он знает, как я была рада, что у меня появились друзья, поэтому он злится из-за того, что я так легко их потеряла.
Я пытался сказать ему, что Крейтон — их семья и друг детства, и они не простят мне за то, что я выстрелили в него, но он сказал, что если бы они были настоящими друзьями, то хотя бы попытались понять меня.
—Все будет хорошо, — я улыбаюсь. — Кроме того, папе не обязательно знать, правда, мама?
— Верно, — мама ловит его за другую руку. — Отпусти ее, Ян. Она заслужила это.
— Из-за вас двоих меня однажды убьют, — ворчит он, но разрешает мне уйти без сопровождения, напомнив, чтобы я позвонила ему при первых же неудобствах.
И держать телефон поближе — ведь по нему меня могут отследить.
Правда, со мной не всегда есть охрана. Вначале папа был занозой в заднице, но вскоре он позволил мне свободу, которую обещал, и мне больше не пришлось за нее бороться.