Бог из клетки
Шрифт:
– Не важно, – отрезал он.
Таллу будто толкнули в лужу. В глубокую грязную лужу. Так, что забрызгало лицо и попало на губы. Она провела по ним пальцами – чисто, конечно же, чисто. Дрогнувшим голосом спросила:
– А почему подарил мне?
– Просто так. В благодарность. У тебя всё?
Дверь открылась, спасая Таллу от ответа, которым могли быть только слёзы. Зашла Марбл, удерживая на руке поднос с чашками. Может быть, ей и не стоило входить вот так, без стука, но сейчас Талла была рада и ей, и чаю. Наверняка – чаю, тому чудесному, пахнущему мятой, мёдом и ромашкой. Напоминавшему дом, напоминавшему маму. Маму… Тоска
– Я подумала, – заговорила Марбл, – что все мы сегодня заслужили немного хорошего чая. Мы с Таллой уж точно натерпелись, да и ты, – она кивнула Итеру, – выглядишь каким-то взвинченным.
Марбл поставила поднос на низкий столик, уютно устроилась на циновке, приглашающе взглянув на соседние. Никто не поспешил принять приглашение, и она взяла за руку сначала Таллу, а потом потянулась и к Итеру. Улыбалась, казалась такой щедрой на тепло... Он едва ли не толкнул её. Смотрел оскалившимся волком.
– Я просто хотела быть приветливой, – похоже, Марбл его грубость задела много меньше, чем саму Таллу. – Ну, нет, так нет. Заходи потом, милая, придумаем что-нибудь с твоим платьем.
Она так же легко, как усаживалась, поднялась с циновки. Почему-то Талла вспомнила то ужасное предсказание, и на его фоне поступок Итера казался совсем уж низким. Разве можно так с человеком, который… Хотя ему-то откуда знать?
Уже уходя, Марбл дерзко, с нескрываемой издевкой поклонилась богу. С отчётливым щелчком закрылась дверь.
– Может, потому вас и посадили в клетки? – тихо прошипела Талла. – Потому что вам плевать на людей? Потому что мы для вас ничего не значим, и с нами можно обращаться вот так?!
Она не собиралась говорить подобного. Или собиралась? Уж точно так не считала, но ей до дрожи в пальцах хотелось сказать хоть что-нибудь, что могло задеть Итера.
– Неужели ты больше не согласна с матерью? Про ваше положение и уход богов? – он спрашивал так спокойно, что Таллу начало трясти. – Так может, не в богах было дело, как считаешь? Знаешь, о чём я ещё думал… Твоей матери не нравится быть под защитой мужчины, так она не чувствует свободы, но раньше её народ был под защитой богини и их всё устраивало. Их, слабых. Потому что Дитя была слишком добра. И из-за них погибла! Как думаешь, почему? Может, потому что люди ничего для неё не значили? Да они её уничтожили. Самим своим существованием – уничтожили.
Что-то в его голосе отозвалось такой болью, что Талла не посмела огрызнуться. Ей хотелось – за маму, за маминых предков, просто за всех женщин… Но не посмела. Лучше всего сейчас – оставить его, да и саму себя, в одиночестве. Слишком многое уже сказано. Лишнего, ненужного.
Талла молча переоделась в свою мальчишескую одежду, после тщательной стирки ставшую вполне пригодной для дома. Молча вышла, чтобы попросить у Марбл немного мелочёвки из той, что та использовала для своих амулетов. Молча вернулась в свою комнатку и села под окном, где красноватый закатный свет ещё позволял работать.
Снять затянутый узлами браслет оказалось непросто – волосы словно срослись и не слушались настойчивых пальцев Таллы. Может, стоило для начала с Итером помириться? Глупости!
Копаясь в запасах Марбл, Талла брала всё подряд, не раздумывая – всё равно лишнее вернёт обратно. Не взяла только дорогого: колокольчиков из серебра, жемчужных бусин и других камешков, про которые не знала. Теперь она рассыпала простенькие богатства перед собой и растерялась. Так легко было подхватить начатую работу Марбл, водить рукой под её знающим взглядом, чувствуя одобрение, когда пальцы приближались к нужному предмету… Одна она не знала, как и подступиться. Может, зря решилась? Только испортит.
И браслетик всё не развязывался. В конце концов Талла решила, что это знак. Может, так ему и хочется? Быть сомкнутым в кольцо? Можно ведь и вокруг оплести, что-то закрепить. Всё равно браслет висел на израненной левой руке, которой не особенно и пошевелишь.
Перебирание безделушек успокаивало. Талла будто бы стала совсем маленькой и копалась в украшениях из маминой шкатулки. Примеряла колечки, слетавшие с пальчиков, стоило опустить руку, прикладывала к ушам тяжёлые серьги… Слушала мелодию маминого голоса…
“И Дитя полюбила юношу, рыбачившего на берегу, а потом выпускавшего рыбу обратно в море. С тех пор она не покидала остров и отвергла любовь другого бога, который так и продолжал её любить, но не посмел причинить зла юноше. И даже когда тот умер от старости, Дитя оставалась с его народом, защищала его детей, его внуков и правнуков”.
Почему Талла вспомнила? И теперь история звучала совсем иначе. Особенно про бога. Она с обидой стиснула пальцы и укололась обо что-то – маленький аметист в форме звезды. Странно, она ведь старалась не брать ценного, но теперь ощущала, что именно он – подходит. А потом, по непреодолимому требованию души, выдернула собственный волос – такой светлый на фоне чёрного плетения, – нанизала на него камешек и переплела с браслетом. Вот так, и будто больше ничего не нужно. Талла ещё пошарила по столу, но каждый раз, когда пальцы останавливались на рыбьей чешуйке или засушенном цветке, испытывала едва ли не отвращение. Нет, точно всё. Что же это такое получилось? Интересно, как бы оценила её работу Марбл? Но Талла почему-то не хотела ей показывать. Хотя та всё равно увидит… Мысли стали вялыми и далёкими. Талла зевнула. Тяжёлый день…
Она подавила желание заглянуть в комнату Итера, узнать, как он там. Сердится ли ещё? Да и какая разница! Талла точно не собиралась извиняться, а он – бог и, наверняка, вообще не знает, что такое извинение.
Глава 20
– Почему ты остаёшься с ним? – спросила Марбл. – Он ведь на самом деле даже не дядя тебе?
Они сидели у неё за столом, пили чай – красноватого цвета, сладкий с приятной кислинкой. До полудня было ещё далеко, но Талла уже сходила с ума от волнения. И почему какое-то Имянаречение её так растревожило? Она была на тысяче приёмов – ещё и позначительнее! А теперь будто и правда превратилась в простушку, которую сам Великий пригласил к обеду. Даже с Итером вновь разругалась из-за какой-то мелочи, а ведь они только прекратили молчаливую вражду с прошлого раза…
– Я должна. Марбл, это очень сложно объяснить…
– Да уж вроде не дура я, а?
– Нет, но дело не в том, – Талла сделала глоток, будто чай, как и другие поделки колдуньи, имел волшебную силу подсказывать верные ответы. – Мы с ним должны сделать кое-что важное и…
– И ты в него влюблена? – смеясь, закончила Марбл.
Талла не могла себя видеть, но кровь прянула к щекам с таким отчаянием, что и смотреть было не надо, и так ясно – лицо пунцовое.
– Да, – неожиданно призналась она Марбл и, скорее даже, самой себе.