Бог не Желает

Эриксон Стивен

Воздух как будто вращался. Рент был не в центре, но ощущал, как поток несется вокруг искривленного дерева. Вот почему ствол был таким кривым. Он вырос внутри бесконечной спирали энергии.

Поток нежно ласкал его кожу, плечо и руку. Он понял, что лежит нагим на боку, ран нет - бессмыслица, ведь тут были волки. Или мужчина, считавший себя шестью волками, а возможно, так и было - он не просто вожак стаи. Его слова смущали. Они сражались, а потом беседовали, решив больше не враждовать.

Ветер словно коснулся лба мягкой рукой, кожа пошла мурашками. И женский

голос сказал: - Закрой глаза и следуй за мной.

Она держала его руку и они пересекали каменную пустошь, но каждая трещина была засыпана тонким песком. Он держал глаза закрытыми, хотя и спотыкался на каждом шагу. Он не помнил, как вставал, как брал ее за руку - или она брала его?

И тут она заговорила.
– Опасный поступок - упасть без чувств в устье древних врат. Эта воронка правит течением, влекущим смертные души, но не плоть. Твоя душа вылетела и готова была уйти в иное место - не могла погрузиться в дерево, оно уже заселено. Да, если подрыть корни, можно найти залежи каменных наконечников и каменных ножей, и каждый принадлежал гадающему по костям. Таким образом души были связаны поколение за поколением. Здесь древние Имассы сделали капище, отметив границы валунами.

– Кто ты?
– сказал Рент. Ее ладонь была такой нежной, такой теплой.

– Не уверена. Наверное, забыла. Так давно.

– Ты душа без тела?

– Точно. Как хорошо.

– Пленена этими... вратами?

– Да, едва ты сказал, я поняла. Да.

– Давно ли?

– Да. Ты напомнил о течении времени за вратами. Но здесь, между миров, времени нет.

Он думал о сказанном. Они шагали и потоки энергии шептали над ним, то теплые, то холодные. Он крепко сжал веки, считая, что открытые глаза каким-то образом рассеют всё это, даже изгонят женщину, что ведет его.
– А где же гадающие по костям Имассов?

– Жекки пришли и всё испортили. Гадающие ныне заперты в кривом дереве, дереве, что прекратило расти и никогда не умрет. – Она помолчала.
– Думаю, я их знала. Эти души гадающих. Они рады были петь. Самые прекрасные голоса.

– Если Жекки всё ломают, почему уцелели врата?

– Врата существовали задолго до прихода Имассов. Они нашли их и объявили своими. Энергия не возражает. Она течет, равнодушная к любым притязаниям.

– Эти врата - садок?

– Нет, но, думаю, так же устроены и врата садков. Садки, Оплоты, всё зависит от давних, забытых освящений этих вихрей между владениями.

– Тогда почему ты не ушла во врата?

– Говорю тебе, всё здесь и всё сейчас в этом месте.
– Она остановила его.
– Теперь медленно преклони колени. Да. Я возьму и другую руку, чтобы вести медленно, чтобы ты не навредил себе.

Он ощутил ее руку, пальцы скользнули по ладони и потянули его вперед и вниз.

Через миг он ощутил нечто, она провела его пальцами, чтобы он ощупал предмет. Шок узнавания

потряс его.
– Это нож, мой малазанский нож.

– Осторожнее с острием, - предупредила она.
– Нежно возьми его за рукоять. Чувствуешь, как прочно он засел, похороненный в камне? Это сделал ты и сделаешь ты. Да, если вслушаться в потоки энергии, услышишь вечные отзвуки. – Она вздохнула.
– Вообразите, вогнать нож в твердый камень. Сила владельца не уступит силе железа.

– Какое отношение нож име...
– Голос Рента затих.
– Я пленил тебя здесь? Ножом? Но как...

– Тогда, теперь, однажды. Ты не можешь видеть и чуять, но железо стало сплетенным внутри. Сомневаюсь, что нож когда-либо сломается. Как и дерево, отныне он держит в себе это безвременное место, эти вечные энергии.

– А ты в них? Твоя душа?

– Думаю.

– Рент крепко сжал нож.
– Тогда я сломаю его и освобожу тебя.

– Не сможешь. Но если ты вынешь его, я пойду с тобой. Не лучше ли эта участь? Кровожадна ли я, буду ли наслаждаться каждой нанесенной раной? Каждой жизнью, которую ты заберешь своим оружием?

– Не хочу наносить раны или забирать жизни. Ты будешь томиться жаждой.

– Или нет. Моя память почти пропала. Кем я была и на что похожа. Мои надежды, страхи, любовь, все ушло.

– Тогда, - предположил Рент, - осталось место для нового.

– Но нож держит душу. Я вкушу мир с его острия. Познаю холод и жар, и игру света. Буду купаться в крови.

– Может, я сумею найти другого. Заклинателя, который освободит тебя.

– Доверишь меня рукам чужака?

Рент скривился. Он лишь пытался помочь, но каждый ответ вызывал новые мысли. Он не знал, что делать и что говорить. Мог бы бросить вонзенный в камень нож, чтобы его нашел другой. Но нож принадлежал ему. Малазанский солдат отдал его. Он помнил тот день, то мгновение, всё воспоминание сияло, будто пламя солнца.

"- Что ты делаешь?

Он уворачивался от камней.
– Играю с друзьями.

– Это зовется игрой, вот как?

Он кивнул. Губа была разбита и трудно говорить. На груди и спине расцвели синяки.

– Видишь?
– Тут он вытянул из ножен большой клинок.
– Видишь, как водяные знаки ползут по лезвию, будто волны в пруду? Аренская сталь. Это боевой нож, оружие. Понимаешь? Им не вырезают ложки, не крошат овощи и не режут мясо. Не бросают в древесный ствол.
– Нож скрылся в ножнах.
– Бери, отныне он твой.

Тяжелые в руке деревянные ножны потерты, изношены, лишь мелкие остатки золотой и алой краски таятся в резных узорах - словно змейки расползлись по всей длине. Навершие гладкое, местами в зарубках и потертостях, рукоять короткая, неуклюжая.
– Почему?