Бог не Желает

Эриксон Стивен

– Почему именно это?
– спросил Моррут.
– Второе так же уродливо.

– О, дойдет и до второго, если Бенжер решит, что не нужно целить мой палец.

Скудно-Бедно качала головой, на лице грусть.
– Дурная идея, Дичка. Не стоит угрожать целителю, никогда.

– Это не угроза. Я просто рассказываю, что буду делать. Спокойно, Бенжер. Сделаю всё чисто и быстро.

– Ладно! Стой! Я исцелю твой проклятый палец!

Она повернулась, выставив палец.
– Смотри. Весь красный и вздулся. А это что, гной? Я вижу гной, Бенжер?

Бенжер

схватил ее руку. Закрыл глаза и что-то забормотал. Порез сжался, побледнел и, наконец, пропал.
– Вот! Теперь счастлива?

Водичка отвела нож.
– Не вполне. Мне так хотелось отрезать тебе ухо!

Она отошла к своему столу. Моррут со вздохом принялся информировать тяжеловесов о расположении спальных мест, нарядах на готовку и стирку.

Омс склонился к Бенжеру.
– Предупреждал тебя.

– Она сумасшедшая!
– прошипел целитель, утирая пот со лба.
– Хотела отрезать мое ухо! Я последний оставшийся целитель - она думает, я не отплачу?

– Нужно было исцелить ее палец вместе со всем прочим, - сказал Омс.

Бенжер подался ближе и шепнул: - Так и было!

Омс нахмурился.
– Но ты... она... драть меня.

– Каждый раз исцеляю! – И Бенжер начал хохотать, плечи прыгают, лицо покраснело пуще, глаза выпучены, уже текут слезы.

– Треклятые иллюзионисты.
– Омс встал.
– Служба зовет. Однажды, Бенжер, тебя кто-нибудь убьет - не враги, а кто-то из нас.

– Попробуй!

Глава восьмая

Какой же малый разум нужен, чтобы верить, будто мир столь же прост, каким кажется.

Безумец Райвет, в день своей казни

В "Черном Угре" было шумно, слишком тепло от множества тел и определенно слишком тесно. Снаружи, встав на мостовую кривой, ведущей в центр городка улицы, Омс помедлил, вдыхая прохладный ночной воздух. Напротив двери таверны через улицу была узкая канава и затем склон южного вала, земля поросла мертвыми сорняками, меж которыми уже показалась новая трава.

Потуже натянув на плечи короткий плащ, он перепрыгнул канаву и быстро взошел по уступам насыпи. Классическая малазанская конструкция, понимал Омс. Это оборонительный вал, но он никогда не предназначался для удержания - в гарнизоне слишком мало солдат. Однако крутой внутренний склон отлично помогал врагам падать, а узкая траншея - ломать руки и ноги. Но это случилось бы после прорыва. До прорыва защитники стояли бы на бермах, обстреливая наступающих. Прятались в случае ответной стрельбы. Пускали стрелы навесом, а солдаты с арбалетами ожидали, пока первые атакующие не вырисуются на бермах.

"Раньте и убейте как можно больше стрелами, болтами, и оставшиеся дважды подумают, идти ли дальше. Драка за каждую улицу - кошмар. А малазане чертовски опытны в таких боях. Лесные дикари? Вряд ли".

Он

влез на берму, но низко пригнулся, торопливо спеша к сторожевой башне. Та казалась ветхой и уже кренилась влево.

В поле за внешним рвом Компания Балка казалась затихшей, горело лишь несколько костров и еще меньше ламп в поставленных ровными рядами палатках.

Дисциплина у Балка была хорошей, для человека, никогда не служившего в настоящей армии. Его последователи были крутыми и отлично снаряженными, включая доспехи. Это стоило денег. Почти все наемные компании быстро распадаются, ведь поддержание боеготовности слишком дорого. Выжившие навсегда запоминают, что война - деловое предприятие и вести ее нужно умело.

Лучшие же знали, как побеждать, в идеале - без боя. Победа дает репутацию, а репутация для них - всё.

Добравшись до зияющего дверного проема в конце лестницы, Омс помедлил. "За чертовой штукой вовсе не следят". Он ощущал запах дыма, бревна явно пережили пожары. Ослабла ли конструкция? Трудно сказать. Он вошел в проем и полез по ступеням, прибитым к одному бревну.

Треск, шорохи разбегающихся мышей или крыс. Пыль и старый дым сделали воздух спертым. От вала доносились запахи опилок и гнили.

Пять этажей, лишь на верхнем окно. В середине стояла ржавая тренога, старая и потрепанная сигнальная система с зеркалами, шестернями и флажками, отверстия для смазки давно забиты пылью и принесенными ветром семенами. В каждом окне лепились ласточкины гнезда, стены залиты гуано. Внутри тоже были гнезда, по углам у крыши; замусоренный пол хрустел под ногами, пока Омс садился так, чтобы видеть лагерь Балка.

Он сел на корточки, опустил запястья на колени. К востоку от лагеря, шагах в пятидесяти, начинался лес, выпустивший вперед ряды молодых осин, ильмов, рябин и берез. Опушка была неровной - из нее выгрызали куски, там и тут сушились штабели тонких бревен.

Если наемники и вели дела с племенами, то не хотели их раскрывать. Мысль о сильном ведуне, следившем за войском от Кулверна, тревожила Омса. Водичка убила дурака и тем могла породить кровную месть и даже полноценную войну.

Неспокойные границы не желают успокаиваться. Пусть работорговля давно окончена, это место кажется готовым для пожара. Штырь и даже Грубит что-то знали. Омс чувствовал их тревогу.

Дыхание замерло, когда на него налегли сзади, окутав незримыми объятиями. Он ощутил вроде бы руки - или пальцы - сжившиеся на запястьях. Не так сильно, чтобы сломать, но уверенно и цепко.

– Ладно, - буркнул он чуть слышно, - теперь что?

Женский голос сказал в голове: - Спи.

Спица постучала лезвием ножа по шесту, и последовало тихое приглашение войти. Она нырнула в шатер, за ней Шугал.

Балк сидел на кожаном раскладном табурете. Доспех снят, длинные волосы распущены. Фитиль лампы закручен, давая лишь намек на свет.