Бог-скорпион
Шрифт:
– Рабы ни при чем, Мамиллий. Мне кое-что сообщили из Иллирии.
Перепачканное лицо юноши исказилось от ужаса.
– Постум?
– Он прервал свою кампанию, стянул армию к порту и крушит все судна на побережье, от трирем до рыбацких лодок.
Мамиллий нервно шагнул вперед, едва не свалившись в руки Талу.
– Он устал от подвигов?
Император подошел ближе и ласково коснулся пальцем грязной туники внука.
– Нет, Мамиллий. Он проведал, что внук императора заинтересовался кораблями и оружием. Он боится, что ты приобретаешь влияние, и трезво мыслит. Быть может, содержание нашей злосчастной беседы на лоджии достигло недружественных ушей. Нельзя терять ни мгновения.
Он обернулся к Фаноклу.
– Придется тебе примкнуть к нашему совету. Как быстро «Амфитрита» способна дойти до Иллирии?
– Вдвое быстрее ваших трирем, Император.
– Мамиллий, мы отправимся вместе. Моя цель – напомнить Постуму, что я по-прежнему Император, а твоя – убедить его в отсутствии намерений стать таковым.
– Но это опасно!
– Предпочитаешь сидеть тут и ждать, когда тебе перережут горло? Вряд ли Постум надеется, что ты покончишь с собой.
– Опасно для тебя!
– Спасибо за беспокойство, Мамиллий, я тронут. Приступим.
Император кивнул в сторону причала, и процессия рабов принялась переносить на трирему багаж. С кормы примчался маленький сириец и затараторил:
– Повелитель, это невозможно. Для Императора нет достойного ложа. И взгляните на небо!
И верно, на небе не осталось ни капли лазури. Солнце превратилось в тусклое пятно, да и оно обещало вот-вот исчезнуть.
– … и как я смогу взять курс, повелитель, не видя неба и без попутного ветра?
– Это приказ. Дед, давай ненадолго сойдем на берег.
– Зачем?
– Корабль грязный…
– Как и ты, Мамиллий. От тебя смердит.
Сириец подошел к Императору.
– Если это приказ, повелитель, я сделаю все возможное. Но позвольте мы сначала выведем корабль из порта. Вы пересядете на него со своей баржи.
– Да будет так.
Мамиллий побежал к туннелю, отворачиваясь от женщин, и скрылся в глубине. Император поднялся на свою баржу, пришвартованную за триремой, и удобно устроился под балдахином. И только тогда начал понимать, до чего уродливым и несуразным выглядит новый корабль.
Он покачал головой.
– Все-таки не люблю я новшеств…
На «Амфитриту» взошла толпа рабов, команда начала подготовку к отплытию. Матросы принялись толкать корабль веслами от берега, и вскоре он стал боком отходить от причала. Канаты с плеском упали в воду; их тут же подняли на борт. Кормчий налегал на рулевые весла, чтобы развернуть корабль вперед и отвести его от триремы. Из-под латунного «брюха» над топкой вылетали клубы пара. Фанокл высунул голову из трюма и жестом велел кормчему отложить весла. Он что-то прокричал в недра механизма, и струя пара стала расти; ее визг прорезал воздух, будто пилой, а затем внезапно стих.
Из недр корабля донеслось ворчание и лязг железа. Тал задвигал четырьмя руками: двумя вперед, двумя назад. Колеса пришли в движение, разворачивая корабль кормой к порту и правым бортом вперед. Лопасти громко шлепали, поднимая грязные волны, вздымались вверх, зачерпывали воду и выплескивали ее на палубу. Корабль заливало водой, и вскоре над ним поднялось облако пара, на этот раз над раскаленной поверхностью сферы и воронкой. Из трюма донесся громкий стон. На палубу взобрался Фанокл и, вращая глазами, стал изучать потоп, как будто в жизни не видел ничего более интересного. «Амфитрита» не продвигалась вперед, а кружила на месте; вода фонтаном била вверх. Фанокл что-то крикнул в трюм, наружу вырвался новый клуб пара, лопасти со скрипом остановились, и вода ушла с палубы, словно судно только что поднялось со дна бухты. Люди продолжали громко проклинать корабль, застрявший посреди порта с воющим паровым котлом.
Во мгле над холмами блеснул свет, и почти немедленно грянул гром.
Император тайком сделал жест двумя пальцами.
Однако молния отнюдь не свидетельствовала о гневе богов. Пока Император всматривался вдаль, ожидая, как «Амфитриту» уничтожит карающее провидение, он заметил, что корабль в море не один. За пределами порта виднелось нечто более плотное, чем завеса дождя. Не успел Император принять далекий предмет за вершину скалы или низкий утес, как скала выросла.
Император выбрался на берег и поднялся по ступеням на стену порта, где сидели женщины. Тут, в ясном воздухе, можно было отчетливо разглядеть нос и бак боевого корабля, из трюма которого доносился мерный барабанный бой. Корабль разворачивался ко входу в гавань, целясь в середину узкой полоски воды между причалами. Он неотвратимо надвигался: паруса убраны, краб на каждой нок-рее, направленные вперед орудия, палубы, сияющие сталью и латунью, двадцатифутовый шпиль тарана, разрезающий воду, словно акулий плавник. Барабаны изменили ритм. Сотни весел разом убрались в корму, будто принадлежали одному организму. Корабль прошел ворота, заводя таран в гавань. Барабаны снова взяли другой ритм. Пара за парой из отверстий появлялись весла, загребая воду. На квартердеке реял красный с золотом флаг, над которым восседал свирепый орел. Не отвечая на расспросы женщин, Император поспешил на баржу под спасительный балдахин.
На «Амфитрите» тоже заметили боевой корабль. Фанокл и капитал о чем-то спорили, отчаянно жестикулируя.
Фанокл закрыл затвор, струя пара исчезла, и задвигались весла. Капитан немедленно побежал по палубе, блеснула сталь, и якорь «Амфитриты» погрузился в воду. Однако военные барабаны застучали в такт новому приказу. Весла боевого корабля взметнулись вверх и застыли, как распростертые крылья. Корабль скользил вперед по инерции, словно крупная морская птица садилась на воду. Таран зацепил «Амфитриту» и разорвал ее правый борт. По веслам на палубу бросились люди, прокладывая себе дорогу рукоятками мечей и тупыми концами копий. Толпа на берегу одобрительно заревела. Фанокла и капитана схватили и швырнули на палубу вражеского корабля. Весла вновь задвигались, и таран убрался с разорванного колеса. «Амфитрита», медленно вращая лопастями, стала разворачиваться вокруг якоря. Рабы на боевом корабле легли на весла, ведя корабль к причалу с триремой, где находился Император.
Император нервно кусал губу. К порту приближались все новые и новые «утесы» – боевые корабли разворачивались кормой и дрейфовали, ожидая возможности войти. Снова сверкнула молния, и ударил гром, но на сей раз Император не обратил внимания на грозу. Мамиллий замер на причале у баржи с видом человека, которого застали врасплох в миг крайней спешки. Император в оцепенении смотрел в сторону.
Мамиллий облачился в доспехи. Нагрудник покрывали изображения многочисленных аллегорических героев и кентавров. Алая накидка доходила до пят. Ножны меча и сапоги с орнаментом были изготовлены из одинаковой красной кожи. Под мышкой Мамиллий держал латунный шлем, расписанный в тон нагруднику.
Император прикрыл глаза и тихо произнес:
– Жених Беллоны.
Мамиллий как будто поник и залился краской.
– Я думал… раз уж мы направляемся навстречу армии…
Император оглядел его доспехи.
– Да, Троя и Карфаген не устояли бы перед столь грозным воителем.
На щеках юноши снова вспыхнул румянец, лоб покрылся обильной испариной.
– Тебе известно, чей это флот?
Император оперся лбом на руку.
– В нынешних обстоятельствах лучше бы ты взял прялку – уж ее никто не истолкует превратно.