Бог-скорпион
Шрифт:
– Под палящим солнцем, под гнетом шестидесяти четырех фунтов груза, удерживая на плечах тяжелые плоды ваших усилий, вы выстояли, повинуясь приказу. Именно такими должны быть наши воины.
Глядя перед собой, Мамиллий стал понемногу отходить в сторону. Вскоре он затерялся среди женщин, в обширной тени метательной машины.
– … корабли, горящие на ваших глазах. Город, опустошенный безжалостным пламенем. Здравый смысл требовал, чтобы вы гасили пожар. Простая человечность, не ведающая дисциплины, шептала, что женщины и дети, старики и больные нуждаются в вашей помощи. Но вы солдаты, и у вас есть приказ. Рим может гордиться…
Мамиллий исчез. Женщины расположились между шеренгами легионеров и туннелем. Полковник понял, что ничего не видит, кроме двух своих мечей, почему-то уплывающих вдаль. Пытаясь их удержать, он положил левую руку под правое запястье.
Император стал вспоминать страницы из римской истории.
Ромул и Рем.
Лязг.
Манлий. Гораций. Знаменосец девятого легиона.
Лязг.
Император углубился в историю расширения Империи, перечисляя истинные мужские доблести, которые олицетворяли легионеры. Кратко обрисовал историю Греции и ее упадок, упомянул и нерадивых египтян.
Лязг. Снова лязг.
Неожиданно раздался громкий всплеск, и полковник пропал со стены. Груз доспехов оказался фатальным.
Император рассуждал о боевых наградах.
Лязг.
В мареве вдруг возникла императорская баржа – примерно в полумиле от порта. Она размеренно и неторопливо шла на веслах к воротам.
Герб легиона.
Лязг.
Честь легиона.
Критическая точка, из которой нет возврата, была достигнута. Сначала три человека упали Императору под ноги. Волна тошноты прокатилась по рядам, и легионеры один за другим стали проваливаться в спасительное беспамятство. Вскоре на краю причала лежала сотня беспомощных воинов и музыканты, не слышащие ничего, кроме стука своих самоотверженных сердец. Император окинул их сочувственным взглядом.
– Самосохранение.
Из туннеля выскочил Мамиллий, а следом императорская гвардия – не менее двух дюжин солдат, свежих после сна в тенистом саду и готовых размять мускулы. Мамиллий размахивал мечом, напевая леденящую кровь партию хора из «Семерых из Фив» и стараясь шагать в ритм. Одновременно императорская баржа с глухим стуком пришвартовалась к причалу, и оттуда выбрался Постум, грязный, растрепанный и взбешенный. Императорские стражи разорвали строй и бросились ему наперерез. Он отшвырнул двоих и с диким ревом ринулся на Мамиллия, обнажив меч. Тот застыл, как вкопанный, и вместо греческого вспомнил от волнения родной язык.
– Pax [6] !..
Постум занес меч. Император зажмурился, но, услышав громкий звон металла, открыл глаза. Постум отчаянно боролся с налетевшими стражами. Мамиллий, пошатываясь, ходил по кругу, безуспешно пытаясь сдвинуть шлем с глаз.
– Постум, скотина! Теперь у меня голова будет болеть!
Император сошел со стены.
– Что за человека Постум привел с собой на барже?
Офицер гвардии отдал салют.
– Заключенного, Император. Судя по виду, раба.
6
Здесь: «Спокойно» (лат.).
Император постучал пальцем по ладони второй руки.
– Сопроводите законного наследника по туннелю, вместе с его рабом. Двое из вас могут отвести господина Мамиллия. Шлем снимете позже. Дамы, испытание окончено, возвращайтесь на виллу.
Задержавшись у метательной машины, он посмотрел на усеянный телами причал. Воины почетной гвардии и музыканты слабо барахтались, как выброшенные на берег морские обитатели в ожидании прилива.
– Шестеро пусть любой ценой удерживают туннель. Не отходить ни в коем случае.
– Да, Кесарь.
– Остальные могут расположиться в саду. Пусть укроются за изгородью, немедленно!
– Да, Кесарь.
– Постум, если я велю гвардии тебя отпустить, ты будешь вести себя хорошо?
Постум покосился на темный вход в туннель. Император вздохнул.
– Прошу тебя, выбрось мысли о туннеле из головы. Мои воины получили приказ. Идем со мной! Обсудим все спокойно.
Постум растолкал держащих его солдат.
– Что ты сделал с моим войском, колдун?
– Всего лишь провел смотр, ничего особенного. Только растянул его до бесконечности.
Постум нахлобучил на голову шлем. Алый с золотом плюмаж местами обуглился.
– Что ты намерен со мной сделать?
Император криво усмехнулся.
– Посмотри на Мамиллия. Можешь представить его Императором?
Мамиллий лежал на животе на каменной скамье. Двое солдат держали его за ноги, а третий, пыхтя, стаскивал с головы застрявший шлем.
– Однако я получал весьма подробные доклады…
Император поманил кого-то пальцем.
– Фанокл.
– Да, Кесарь.
– Объясни законному наследнику раз и навсегда, какова твоя цель.
– Я уже объяснял, Император. Чтобы не было рабов и войны.
Постум хмыкнул.
– Приведите раба, которого я поймал. Это он был среди поджигателей твоего корабля.
Двое солдат притащили за руки и за ноги раба. Он был обнажен, но уже успел высохнуть. На вид настоящий титан, способный голыми руками убить льва – бородатый, смуглый и необузданный.
Император оглядел его с ног до головы.
– Кто это?
Солдат схватил пленного за волосы и вывернул его голову, так что тот оскалился от боли. Постум наклонился вперед и осмотрел метки, вырезанные в ухе раба. Затем кивнул, и солдат разжал руки.
– Зачем ты это сделал?
Раб ответил голосом, огрубевшим от крика и непривычным к разговору:
– Я гребец.
Император удивленно вскинул брови.
– Выходит, нужно приковывать гребцов к веслам? Или это слишком дорого?
Раб попытался умоляюще заломить руки.
– Кесарь, будьте милосердны, – сказал Фанокл. – Его соседа убило доской. Краб пролетел мимо.
Мамиллий с воплем освободился от шлема и тут же бросился к рабу.
– Ты не пытался меня убить?
– Зачем мне вас убивать, повелитель? Вы вправе доводить нас до изнеможения, ведь вы нас купили. Но этот человек хотел лишить нас работы. Мы видели, как его корабль идет без весел и парусов, против ветра. И каково гребцам понимать, что они не нужны?