Богачи
Шрифт:
Перкинс постучался к ней в спальню и внес завтрак на серебряном подносе, покрытом накрахмаленной салфеткой.
— Спасибо, Перкинс.
— Прикажете приготовить ленч сегодня, миледи? — почтительно осведомился лакей.
— Еще не знаю. Я скажу вам позже.
— Как вам угодно, миледи. — Перкинс с поклоном удалился.
Чем бы сегодня заняться? Пригласить кого-нибудь на ленч? Отправиться по магазинам? Заскочить к портнихе? Морган вдруг почувствовала, что ей невероятно скучно, Она не знает, куда себя приткнуть, потому что у нее нет и никогда не было никакого настоящего дела. Ища выход раздражению, Морган чертыхнулась по поводу своих слуг. До чего же ей надоели эти назойливые, путающиеся под ногами люди. Шофер Дункан, например, по нескольку раз в день пристает к ней с расспросами, когда ей понадобится машина, и куда она собирается ехать. Прислуга родителей в Нью-Йорке вела себя совсем по-другому. Ее присутствие в доме не ощущалось, а когда хозяевам что-то требовалось, нужный человек оказывался тут как тут и ненавязчиво выполнял приказания. Когда Морган приглашала после спектакля на ужин друзей, прислуга быстро накрывала на стол и исчезала из поля зрения, понимая, что от нее больше ничего и не требуется. Здесь же слуги хотят работать по заранее составленному расписанию, знать о каждом ее шаге заблаговременно, готовятся к приему гостей за сутки и пытаются с точностью до минуты рассчитать, когда они понадобятся, а когда могут распоряжаться временем по собственному усмотрению.
Морган тяжело вздохнула. Британская прислуга теперь уже не казалась ей такой безупречной, как раньше. Нет, так не пойдет! Надо заставить их как следует отрабатывать свое жалованье. Пусть будут готовы выполнить ее приказание в любой момент. Когда она захочет ужинать — их не должно касаться. Задача прислуги — подать ужин быстро и по первому требованию. Это относится и к шоферу. Если ей захочется куда-нибудь поехать в субботу в полдень, в воскресенье с утра или просто среди ночи, пусть подает машину — это его работа в конце концов.
Гневные размышления Морган прервал телефонный звонок. Звонила Розали Винвуд.
— Привет, Морган. Как дела? — поинтересовалась Розали и, не дожидаясь ответа, принялась болтать об обеде, который собиралась дать на будущей неделе в честь американского посла и его супруги. Розали придавала этому мероприятию огромное значение и несколько дней подряд атаковала Морган звонками и просила ее советов.
— Как ты думаешь, стоит подавать холодную водку или лучше ограничиться виски с содовой? С другой стороны, я заказала икру, а она очень хороша под водку. Да, ты ни за что не догадаешься, кто мне сегодня звонил! Генри!.. Какой?.. Киссинжер, разумеется! Он будет здесь на следующей неделе, и я сказала, что непременно жду его в гости. А теперь мне необходим твой совет по поводу цветов… — Розали тараторила, не давая Морган вставить слово. — Не кажется ли тебе, что Боттомлеи могли бы прислать извинения? Отказываться от приглашения просто так невежливо. Больше уж я их не позову… Да, знаешь что! Я получила телеграмму из Монте-Карло. Принцесса Стефания собирается в Лондон, и я хочу пригласить ее. Надеюсь, она сможет выбрать время.
— Судя по всему, у тебя готовится грандиозный прием, — сказала Морган, пользуясь тем, что Розали сделала паузу, чтобы перевести дух. — Я, к сожалению, спешу, но очень хочу увидеться с тобой в среду. Спасибо за звонок, до свидания, Розали.
Морган повесила трубку, чувствуя, что невероятно устала от этого разговора. Господи, что жизнь делает с женщинами, у которых нет детей!
Она продержала своих слуг в полном неведении относительно своих планов до трех часов дня, когда заявила, что вернется домой к восьми.
На прием к Винвудам Морган надела золотистое парчовое платье с ниспадающей широкими волнами от груди до пола юбкой, не скрывающее, а, наоборот, аккуратно подчеркивающее ее положение. Длинные бриллиантовые серьги и ожерелье, перешедшее к Гарри от его бабушки, прекрасно сочетались с высоко подобранными в пучок волосами и подчеркивали природную грацию Морган.
— Ты похожа на ангела, любовь моя, — воскликнул Гарри, когда она спустилась в холл. — А тебе не будет холодно, дорогая? Может быть, накинешь шаль?
— Шаль?! — Морган с усмешкой взглянула на мужа. — Уж лучше я умру от пневмонии, чем испорчу весь вид! Пойдем, милый.
— Хорошо, но сначала я тебя согрею. — Он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе.
— Эй, осторожнее! — вскрикнула Морган. — Ты помнешь мне платье… не говоря уже о ребенке.
Гарри погрустнел, но старался не показывать своего разочарования.
— Извини, дорогая, все дело в том, что… О Господи! Как мучительно быть рядом с тобой и не иметь возможности тебя коснуться!
Чуткая Морган тем не менее уловила капризные нотки в его голосе, которые неизменно проскальзывали каждый раз, когда Гарри не получал желанного ответа на свои плотские порывы.
— А ты подумал обо мне? — вдруг зло прищурилась Морган. — По-твоему, для меня это не мука? — Спохватившись, она добавила уже примирительно: — Что поделаешь, милый. Одно утешение — ждать осталось недолго. Не можем же мы подвергать опасности жизнь нашего ребенка. К тому же доктор Снайдер считает, что мой гормональный фон изменился. Я с трудом выношу, когда ты ко мне прикасаешься. Он говорит, что во время беременности это случается, а потом проходит.
Гарри виновато опустил глаза.
— Прости меня, дорогая. Я не хотел тебя обидеть… Но мне так трудно, ведь я тебя люблю.
Бедняга Гарри! Морган улыбнулась и подступила к нему совсем близко.
— Знаешь что, милый. Когда мы вернемся с приема, я… — и Морган зашептала ему на ухо, поскольку в холл вышел Перкинс.
— Любовь моя! — Гарри смотрел на жену с обожанием, стараясь смирить свою плоть, которая восстала от одной только мысли о том, что Морган собирается с ним сделать по возвращении из гостей. Если ей неприятно, когда к ней прикасаются, он позволит привязать себя за руки к спинке кровати. Это будет еще более восхитительно!
Несколько дюжин приглашенных уже прибыли в особняк на Камберлэнд-террас, когда лакей доложил о приезде Морган и Гарри. Розали металась по гостиной и представляла гостей друг другу голосом, готовым сорваться на истерический визг. Морган ужепривыкла к тому, что все приемы, на которых они с Гарри бывали, до отвращения походили один на другой. Те же лица, напитки, цветы, прислуга в ливреях. И вдруг ее озарило. Когда она вернется из Нью-Йорка с ребенком на руках, то устроит такой прием, какого никто никогда не видывал! Она обратится к леди Элизабет Энсон из «Организации торжеств» и вместе с ней изобретет что-нибудь оригинальное, эдакую фантастическую феерию со сказочными декорациями, возможно, маскарад… Как будет здорово! Она потрясет Лондон праздником, о котором станут слагать легенды. За деньгами ради такого события она не постоит. Кто знает, вдруг ей удастся пригласить кого-нибудь из королевской семьи! Такое и не снилось Розали со всеми ее послами! Воодушевленная радужной перспективой, Морган развеселилась и принялась прохаживаться по гостиной, раскланиваясь со знакомыми.
Глен Винвуд увел Гарри, чтобы познакомить его с американцами, заинтересованными в приобретении полотен из его коллекции, и Морган услышала поблизости его голос лишь полчаса спустя.
— Разумеется, я вас помню! Как вы поживаете? Я уверен, что супруге доставит огромное удовольствие повидаться с вами. Где же она? — Гарри оглядывал скопище гостей в поисках Морган.
Она подошла к нему сзади и взяла под локоть.
— Ты меня ищешь, дорогой?
В следующий миг она осознала, что совершила большую ошибку. Густо покраснев и слегка дрожа, Морган слушала, как Гарри говорит: